Господин летающих вещей
Название: Пол-ответа.
Автор: Bastet Seimoore
Фэндом: Легионы
Рейтинг: G
Пэйринг: Жеддит/Скейч.
Жанр: наверное ангст.
Дисклаймер: я.
Размещение: где угодно, только предупредите. ©
От автора: мне сложно объяснить возникновение этого произведение. но в общих чертах это выглядит так: есть у меня проект, абсолютно не слэшный, просто фэнтези с замахом на эпичность. я погорячилась, рассказав многие перипетии сюжета своей подруге-яойщице, и так получилось, что приглянулись ей два персонажа, и однажды взамен на что-то она потребовала у меня сослэшить их. Вам не передать насколько сложно слэшить собственнывх персонажей, которые для этого в общем-то не создавались. у Жеддита вообще планируется очень даже милая девушка и всё такое... в общем, да - я псих. писать яой по собственным персонажам - это уже маразм крайней степени, я знаю))
тыц Бешенная скачка через лес никогда не бывает смешной. Скорее всего именно поэтому Скейч не мог отнести такие моменты к своим любимейшим в жизни. Погони за ними не было – её просто не могло быть после той резни, что Жеддит учинил там. Эльф порою просто ужасался тому, каким одержимым порою становился его напарник, когда дело касалось боя. В своей воровской карьере Скейчу не приходилось работать с таким кровавым шиком – там ценилась именно незаметность и бесшумность. Но этот сумасшедший… Не заметить теперь, что Светлый Легион нашёл, наконец, что искал, было сложно. Через два дня в коридорах покинутого ими поместья будет царить дух загробного мира, и войти туда отважатся лишь только самые храбрые. Но, тем не менее, они всё равно гнали коней: не нужно, чтобы вообще кто-то знал о том, кто именно приложил руку к грабежу лесного оплота. Светлых Легионов пять – крайне сложно будет угадать, в каком из них искать украденное.
Скейч следил за чёрным всадником, летящим над невидимой тропой перед ним, и с нетерпением ждал, когда же тот остановится, чтобы дать отдых хрипящим лошадям, да и их всадникам. Хотя зная этого ненормального маньяка и его железного коня, он мог предположить, что остановятся они только у ворот Ланджейла, и то, только чтобы поздороваться с караулом.
Но скорее всего он выдохнется раньше. Скейч не знал, как к этому относится, но понимал одно: что лично ему было жутко, когда он видел что-то подобное. А именно - бой, который был похож на тщательно выверенную театральную постановку – потому что он не верил, что можно успевать всё и быть одновременно всюду, что можно убить едва коснувшись, что можно обмануть надежды всех и ударить так, что это просто нереально предвидеть… А потом просто отряхнуть лезвия и пройти к выходу, как обычный эльф. Но Жеддит был ранен, и это означало, что всё-таки он был несовершенен. Фактически он бывал ранен в каждом бою, и он уже сотни раз был бы не жилец, не будь он шанталевым вампиром. Сегодня его убили дважды. В первый раз была пробита почка, а во второй Скейч не видел что именно, но капли чёрной крови долетели до него и окропили и так не шибко чистую рубашку. Увидеть потом, где же именно его порезали, было сложно – раны заживали на нём вместе с одеждой, и если не видеть, как проходил бой, то можно было даже подумать, что он неуязвим. Это всё равно было жутко, даже если ты знал, что бой идеален, а регенерация не чудо.
Да, Жеддит остановил Магвая едва ли выехали в скрипящий сосонник, пришедший на смену буреломной болотистой чаще. Скейч по инерции пронёсся чуть дальше, но коня развернул с чувством радости и облегчения.
-Привал?- с почти восторгом спросил он.
Жеддит ничего не ответил, поубавив слегка радости по этому поводу. Он молча спешился, даже не глядя в сторону напарника, и повёл коня к какому-то подобию поляны между деревьями. Скейч, привыкший к такому обращению, направил своё взмыленное животное к желанному оазису отдыха. Разумеется, ему сейчас стоило в первую очередь пересмотреть свои отмычки, так как две он испортил, взламывая сложный замок, и если их можно было исправить, то лучше это сделать сейчас при помощи специальных зажимов, так как если следующую ночь они проведут в таверне, то ему будет не до этого. Но замученное опасной вылазкой тело требовало отдыха и хотя бы полчаса лежания без движения.
-Ложись, спи,- раздалось беспрекословное со стороны вампира.
-Без костра?- уточнил Скейч, спешиваясь.
-Если тебе он нужен – сам разводи. Но это будет считаться моим временем дежурства.
-Жмот зубастый…- пробурчал Скейч, вытаскивая из седельных сумок солёное мясо, хлеб и флягу с водой, понимая, что, если действительно хочет выспаться, ему придётся довольствоваться этим.
Он мог привыкнуть к этому, потому что Охотник постоянно забивал первое дежурство, предпочитая спать в чем-то неприятные ему рассветные часы. Скейч не жаловаться, ведь в таком случае он мог бы дольше отдыхать – вампиру хватало совсем ничего вздремнуть, чтобы чувствовать себя бодро и активно бесить своего напарника весь день. Хотя после таких ранений он мог позволить себе поспать подольше. Скейч научился определять, когда повреждения вампира были легче или тяжелее. Сегодня перевес был в сторону второго. Жеддит вовсе не становился бледнее или слабее тогда – просто был ещё менее разговорчивым, и вообще с ним становилось как-то страшнее. Но пока вампир никогда не давал повода беспокоиться насчёт своей потери крови, поэтому эльф не слишком переживал.
Луна ровно светила сквозь чёрные лохматые верхушки сосен. Ветер качал стонущие коричневые стволы, роняя сверху ошмётки коры, иголки и клещей. Без костра всё было выкрашено в синий светом бледного небесного светила, и молча сидеть в ухающем лесу было как-то неуютно. Жуя в этой относительной тишине, Скейч почему-то думал о кладбищах и храмовых колоколах, о том, как качаются металлически звёздочки на надгробных перекладинах и наполняют печальные дорожки заунывным звяканьем…
-Мы далеко от поместья отъехали?- задал первый пришедший в голову вопрос Скейч, в надежде отвлечься от невесёлых ассоциаций.
Ответом ему было молчание – вампир как всегда сидел под деревом, нахохлившись, как ворона, и спрятав лицо в тени растрёпанной чёлки. . Можно было даже подумать, что он спит, но эльф по опыту знал, что если подойти или сильно достать – окажется, что тот очень даже не спит.
-Э-э-э, тебя сильно ранили?- попробовал ещё раз завести разговор парень.
Впрочем, он и не надеялся на ответ, правда, тишина с той стороны казалась какой-то угрожающей. Не такой, после которой в сторону незатыкающегося эльфа летит метательный нож или сюрикен, а сродни той, от которой лучше действительно заткнуться и лечь спать.
-Как хочешь. Мне вообще-то не очень и интересно. Просто, если помрёшь, так хоть разбуди перед этим, чтоб я коней не проворонил…
Эта речь так же не возымела никакого действия, даже морального облегчения не принесла. Скейч посмотрел на лошадей – его кобыла, которой он ещё пока даже имя не придумал, мирно паслась на торчащих кое-где клочьях черники и земляники, а Магвай же неподвижно стоял в нескольких шагах от хозяина, поводя ухом время от времени, да изредка вздрагивая всем телом. Траву он, как обычно, игнорировал.
-И конь у тебя вообще зажрался…- проговорил Скейч, запивая съеденное водой из фляги и небрежно закручивая пробку.
Отогнав запиликавшего над ухом комара, он принялся раскатывать принесённое с собой одеяло. От толстой ткани тяжело пахло сыростью, но ничего другого у эльфа не было, к тому же он понятия не имел, как нужно таскать с собой одеяло в поход, чтобы оно не потом ничем не пахло, так что это было вполне привычно, и даже в чём-то близко. Скинув сапоги и завернувшись в свою дерюгу, эльф приготовился сразу же отключаться, но, подумав, сказал:
-Если тебе действительно хреново станет, разбуди – мне коней и в самом деле жалко…
Гробовое молчание уже начинало потихоньку злить, но парень заснул быстрее, чем оно переросло во что-то большее, чем тихое желание запустить в эту недоделанную горгулью сапогом.
В походе редко снятся сны. Ещё реже они запоминаются, потому что для приключенца, если и спать, то на всю катушку, чтобы даже голова не работала, но если такое случится – жди беды, это о чём-то да говорит. Может, предупреждает – если веришь в сновидение…
Скейч не мог сказать, что ему нравились ощущения – какое-то падение в глубокий колодец, и нужно цепляться за что-то… Прохлада ночного леса сменилась жаркой духотой южных ночей, где луна не пятно в небе – а огромное пятнистое блюдо в ореоле сияния, и она топила в своём свете, заливая глаза мёртвыми холодными лучами.
Скейч никогда не занимался любовью, даже не целовался с девушками – любимой никогда не было, а с продажными брезговал. Поэтому ощущения были ему в новинку, он просто затаил дыхание и боялся выдохнуть. Ему казалось, что сама ночь касается его, стремясь поглотить и заполнить его. Это было просто фантастически странно. В глубине души он понимал, что происходит что-то плохое, но так же он почему-то знал, что он ни в жизнь не сможет воспротивиться, как не могли сделать это и сотни до него. Он даже не мог вспомнить, кто он такой перед этой жуткой первобытной силой, несомненно тёмной, готовой пожрать его, а он, ничтожество, просто один из сотни или тысячи для того, чтобы послужить этому… Где-то сквозь глубины, заполненные белой паутиной снов, он вдруг вспомнил, как это называется… Голод.
И глаза уже больше не изливали заполняющий их свет, они видели над собой синее, усыпанное звёздами небо с блёклым сгустком луны, и скребущие по нему угольные щётки сосен. Да, что-то знакомое было в этой синеве и в криках птиц где-то очень высоко… Было очень сложно не проваливаться обратно в спасительное забытье, где всё выглядело декорациями к чему-то страшному… К чему-то, что происходит сейчас…
Хотя чего он мог опасаться? Чьи-то невыразимо нежные пальцы проводили по его щекам и шее, скользили к затылку… Остановились, наткнувшись на узел шейного платка… Зарылись в волосы, провели по губам… И почему это должно было быть опасным? Затем вторая рука заползла под рубашку, бережно проводя по животу, перебираясь пальцами выше… Становилось просто невыносимо жарко, и он не мог разобрать, чьё тяжёлое дыхание слышит – своё или чужое. А глаза его смотрели на небесную лампу и не видели ничего, кроме острозубой волчьей усмешки… Несомненно луна улыбалась ему, но почему-то так зубасто… Чувство падения возобновилось, и чтобы снова не попасть в мир полный белых нитей, он вцепился руками в того, кто был сейчас с ним… Он не мог понять, почему ему хотелось этого, и внизу живота появилось такое приятное тягучее ощущение… Ткань под руками была абсолютно незнакомой, неземной, будто сотканной из той самой сонной пряжи – она ускользала из-под пальцев и струилась между ними, как мелко просеянный песок, холодная, как кладбищенские звёздочки, и не дающая отвести руку, созданная для касаний…
В этом иллюзорном клубке дыхания и прикосновений, он чувствовал, что в венах начинает гореть то, ради чего он существует – да именно, полное жизни, кипящее, опьяняющее и насыщающее… Опасно зовущее… Просто кричащее о своей красоте, притягательности и доступности…
И осознание этого снова ускользало – ведь он понимал, что всё это сводится к чему-то, что он понимает – тому, что если вспомнится, может, спасёт его от падений и чего-то ещё, и прекратит это… Он шумно выдохнул, выражая протест – нет, ему не хочется, чтобы это заканчивалось. Он подался этому навстречу.
Руки вновь подобрались к платку на шее, нетерпеливо растягивая тугой узел – кто-то раздевает его… И начинает с этого…
Осознание, наконец, больно стрельнуло в голове. Платок, подаренный когда-то другом, сработал, как оберег. Блёклая луна в небе – это та самая луна, под которой он заснул. И звенящий хор комаров теперь не казался сладкой музыкой. На самом деле он проснулся уже давно – а ведь что-то дурило ему голову до этого. С ним же никого не было, кроме его ненормального напарника. Осмысленно посмотрев на того, в чью одежду он так судорожно вцепился, он почти без удивления увидел над собою Жеддита. И выглядел он неважно. Нет. И выглядел он совсем не Жеддитом – теперь-то его точно сложно было спутать с эльфом или зверочеловеком. На сером лице горели, как две луны жёлтые глаза, со рта не сходил дикий оскал, демонстрирующий звериные зубы.
«Он сейчас сожрёт меня…», мелькнуло испуганное в голове. Так вот зачем он развязывал платок! Да он совсем спятил! Неужели потеря крови была такой?!
-Ты что делаешь, псих?!- хрипло вопросил Скейч, уже не цепляясь за напарника, а пытаясь спихнуть его с себя.- Я всё Вольфу расскажу! Иди коня своего кусай!
Шею обдало холодом, когда с неё всё-таки содрали платок. Эльф собирался без замаха, но, тем не менее, ощутимо треснуть этому упырю по голове, чтобы тот пришёл в себя, но когда Жеддит прибил его руки к земле, он понял, что с напарником ему крупно не повезло. Он заставлял себя успокоиться и не паниковать – он кое-что слышал о том, что этим кровопийцам нужна возбуждённая жертва – от страха ли, от погони ли – сейчас он и сам физически чувствовал, как его кровь чуть ли не пенится от сумасшедшего бега. Но попросить её быстро заткнуться и не дразнить это чудовище, он не мог.
-Придурок! Приди в себя! Тебя сожгут на площади! Я сам тебя подпалю! Прекрати сейчас же!- нет, он не был уверен в незыблемости этих заявлений, скорее наоборот, но главную надежду он возлагал на отрезвляющую силу вопля – может знакомый голос охладит его? Этого оружия он тоже лишился, ибо вампир уверенно заткнул ему рот поцелуем, похоже, абсолютно не задумываясь, какого пола жертва лежащая под ним. Или вообще, даже не придавая особого значения этому – ведь всё, что нужно ему, это просто ещё живая кровь, полная адреналина, взрывающаяся от близости страшнейшего хищника. Скейч понял, что успокоиться ему не удастся – этот поцелуй был последним, чего он ожидал сегодня. И это было не просто целомудренное прикосновение губ, это был акт полный страсти, зноя и настойчивости – абсолютное воплощение нечеловеческого голода…
Поцелуй с мужчиной закончился бы тем, что Скейч всё же нашёл бы способ отрубить дерзнувшего покуситься на самое дорогое. Но это было чем-то иным. Поцелуй зверя никогда не отделялся в значениях от того самого таинственного укуса.
И Скейч уступил, поддавшись силе отбросившей его в белые тенета сновидений, где над ним пылали жёлтые глаза луны, где только что осознанное снова рассеялось… Да, теперь он – один из сотни – кирпичик для великой силы, звено в цепочке, где он живёт, чтобы дать жизнь другому…
Он не понимал, что вновь обнимает того, кто пожрёт его, что поцелуй этот запечатлевается, как самые лучшие кульминационные мгновения его жизни, полные неоспоримого смысла, такого логичного и правильного в этой вселенной, состоящей из тысячи лун и миллиарда белёсых тенет. Из бесконечности обрывков мыслей и ощущений он чётко уловил одно – теперь он знает, почему жертвы сами подставляют шею под укус и лежат потом бледные, часто умирающие, но улыбаются.
И это совсем не больно. В этом есть какая-то связь, которая прочнее любых уз любви, братства или родства. Узы крови, замешанные на абсолютном требовании и абсолютном повиновении. И потеря крови – она почти как чувство облегчения, наконец-то великий дар обрёл своего хозяина. И если тот остановится – это станет невыносимым разочарованием, ибо дар этот оказался отвергнут, как недостойное средство для продления жизни, недостаточно хорошее, чтобы быть выпитым до конца…
Почему не удалось понять, свершилось ли чудо и стал ли он частью чьей-то более совершенной жизни, Скейч не знал. Но губы на своей шее и руки, крепко держащие его, он помнил абсолютно чётко. А потом глаза закрылись и не было ничего. Ни снов, ни чувств, ни боли, ни времени.
Птицы уверенно чирикали, купаясь в душистых запахах соснового леса. Звенящая трель комара зависла перед лицом и раздражала утренний сон. Не хуже чем чьи-либо пронзительные крики. Да, сон на рассвете наиболее свеж и приятен, и было жаль, что частенько он достался напарнику. И странно, что не достался в этот раз. Действительно странно… О смене порядка дежурства обычно и речи быть не могло. Что же произошло?
Скейч взвился с пахнущей сыростью постели и хлопнул себя правой рукой по шее. Платок был на месте. Тщательное ощупывание шеи убедило его в том, что это был всего лишь глупый сон. Там не значилось ни одного, даже самого малюсенького шрама.
Однако почему тогда Скейч спал всю ночь? Ведь они договаривались…
-Встал уже?- эльф со злобным лицом повернулся на голос вампира.
Продолжая ощупывать шею от подбородка до ключицы и никак не находя того, что там должно было быть. Неправдоподобно здоровый вид напарника сам по себе служил лучшим доказательством.
-Если встал, то ешь быстрее, потому что нам надо убираться из этого леса, а спал ты в два раза дольше положенного.
-Почему ты не разбудил меня?- не находя к чему придраться, потребовал ответа эльф.
-Так вышло. Кажется я сам задремал… Я проворонил твоё дежурство,- Скейч снова искал подвох в словах – и не находил, ведь этот зубастый никогда не врал. Не договаривал… Но как можно понять то ли он не договаривает, что приснилось эльфу?
Вор Легиона отвернулся, вновь уставившись на свою лежанку. Ни одной капли крови, ни явных следов борьбы – ничего, что могло бы стать доказательством реальности. Скейч никогда не был уверен в правдивости своих ощущений так, как этой ночью, и всё же…
-Ты кровь мою пил?- прямо спросил парень, ревниво впиваясь глазами в напарника – он должен, должен, должен ответить!
-Это предложение?- равнодушно отозвался вампир.
-Это не ответ.
-Если ощупаешь шею в 20-ый раз – может и удастся что-нибудь найти. Живее собирайся.
Скейч неохотно поднялся, понимая, что это тоже не ответ. И, когда его шатнуло, а перед глазами заплясали белые мушки, он подумал, что это, пожалуй, пол-ответа. Зрение быстро восстановилось и вновь сфокусировалось на Жеддите. Тот невозмутимо проверял поклажу на Магвае. А ещё жутко хотелось пить. Просто досмерти. Приложившись к валяющейся рядом фляге, он снова наблюдал за вампиром, с нарастающей злостью понимая, что тот ведёт себя как обычно. Абсолютно так же. Но это всё равно только пол-ответа.
К полудню они миновали ряды красных хвой и лиственниц, выехав к засеянным деревенским полям. Скейч держался на некотором расстоянии от напарника, не желая ни общаться с ним, ни видеть его, ни вообще знать его. Он был уверен, что не снилось – он не мог ошибиться! Никак! Но шея была цела и платок был завязан на тот же узел. А воспоминания были до омерзения яркие!
Просто… Он может и понял бы, если бы тот попросил или чувствовал вину – крови-то не жалко! Не вся ведь ушла! Но Жеддит… Он прировнял его к одному из этих… Беспомощных… И Скейч чувствовал себя таким. И начинал тихо ненавидеть, ведь пол-ответа – это почти да. Или почти нет.
Когда они вместе спешились на привал, Скейч сказал, надеясь, что его услышат:
-Выпитую кровь – я бы ещё простил. Но что-то другое вряд ли.
Он и не надеялся на ответ. Его и не последовало. И результат снова был посредине между правдой и ложью, и Скейч думал. А Жеддит, возможно, даже не догадывался, почему напарник не заговаривает с ним почти шестерик. Возможно.
09.08.2009 Лагерь «Орлёнок» под Жодишками.
Автор: Bastet Seimoore
Фэндом: Легионы
Рейтинг: G
Пэйринг: Жеддит/Скейч.
Жанр: наверное ангст.
Дисклаймер: я.
Размещение: где угодно, только предупредите. ©
От автора: мне сложно объяснить возникновение этого произведение. но в общих чертах это выглядит так: есть у меня проект, абсолютно не слэшный, просто фэнтези с замахом на эпичность. я погорячилась, рассказав многие перипетии сюжета своей подруге-яойщице, и так получилось, что приглянулись ей два персонажа, и однажды взамен на что-то она потребовала у меня сослэшить их. Вам не передать насколько сложно слэшить собственнывх персонажей, которые для этого в общем-то не создавались. у Жеддита вообще планируется очень даже милая девушка и всё такое... в общем, да - я псих. писать яой по собственным персонажам - это уже маразм крайней степени, я знаю))
тыц Бешенная скачка через лес никогда не бывает смешной. Скорее всего именно поэтому Скейч не мог отнести такие моменты к своим любимейшим в жизни. Погони за ними не было – её просто не могло быть после той резни, что Жеддит учинил там. Эльф порою просто ужасался тому, каким одержимым порою становился его напарник, когда дело касалось боя. В своей воровской карьере Скейчу не приходилось работать с таким кровавым шиком – там ценилась именно незаметность и бесшумность. Но этот сумасшедший… Не заметить теперь, что Светлый Легион нашёл, наконец, что искал, было сложно. Через два дня в коридорах покинутого ими поместья будет царить дух загробного мира, и войти туда отважатся лишь только самые храбрые. Но, тем не менее, они всё равно гнали коней: не нужно, чтобы вообще кто-то знал о том, кто именно приложил руку к грабежу лесного оплота. Светлых Легионов пять – крайне сложно будет угадать, в каком из них искать украденное.
Скейч следил за чёрным всадником, летящим над невидимой тропой перед ним, и с нетерпением ждал, когда же тот остановится, чтобы дать отдых хрипящим лошадям, да и их всадникам. Хотя зная этого ненормального маньяка и его железного коня, он мог предположить, что остановятся они только у ворот Ланджейла, и то, только чтобы поздороваться с караулом.
Но скорее всего он выдохнется раньше. Скейч не знал, как к этому относится, но понимал одно: что лично ему было жутко, когда он видел что-то подобное. А именно - бой, который был похож на тщательно выверенную театральную постановку – потому что он не верил, что можно успевать всё и быть одновременно всюду, что можно убить едва коснувшись, что можно обмануть надежды всех и ударить так, что это просто нереально предвидеть… А потом просто отряхнуть лезвия и пройти к выходу, как обычный эльф. Но Жеддит был ранен, и это означало, что всё-таки он был несовершенен. Фактически он бывал ранен в каждом бою, и он уже сотни раз был бы не жилец, не будь он шанталевым вампиром. Сегодня его убили дважды. В первый раз была пробита почка, а во второй Скейч не видел что именно, но капли чёрной крови долетели до него и окропили и так не шибко чистую рубашку. Увидеть потом, где же именно его порезали, было сложно – раны заживали на нём вместе с одеждой, и если не видеть, как проходил бой, то можно было даже подумать, что он неуязвим. Это всё равно было жутко, даже если ты знал, что бой идеален, а регенерация не чудо.
Да, Жеддит остановил Магвая едва ли выехали в скрипящий сосонник, пришедший на смену буреломной болотистой чаще. Скейч по инерции пронёсся чуть дальше, но коня развернул с чувством радости и облегчения.
-Привал?- с почти восторгом спросил он.
Жеддит ничего не ответил, поубавив слегка радости по этому поводу. Он молча спешился, даже не глядя в сторону напарника, и повёл коня к какому-то подобию поляны между деревьями. Скейч, привыкший к такому обращению, направил своё взмыленное животное к желанному оазису отдыха. Разумеется, ему сейчас стоило в первую очередь пересмотреть свои отмычки, так как две он испортил, взламывая сложный замок, и если их можно было исправить, то лучше это сделать сейчас при помощи специальных зажимов, так как если следующую ночь они проведут в таверне, то ему будет не до этого. Но замученное опасной вылазкой тело требовало отдыха и хотя бы полчаса лежания без движения.
-Ложись, спи,- раздалось беспрекословное со стороны вампира.
-Без костра?- уточнил Скейч, спешиваясь.
-Если тебе он нужен – сам разводи. Но это будет считаться моим временем дежурства.
-Жмот зубастый…- пробурчал Скейч, вытаскивая из седельных сумок солёное мясо, хлеб и флягу с водой, понимая, что, если действительно хочет выспаться, ему придётся довольствоваться этим.
Он мог привыкнуть к этому, потому что Охотник постоянно забивал первое дежурство, предпочитая спать в чем-то неприятные ему рассветные часы. Скейч не жаловаться, ведь в таком случае он мог бы дольше отдыхать – вампиру хватало совсем ничего вздремнуть, чтобы чувствовать себя бодро и активно бесить своего напарника весь день. Хотя после таких ранений он мог позволить себе поспать подольше. Скейч научился определять, когда повреждения вампира были легче или тяжелее. Сегодня перевес был в сторону второго. Жеддит вовсе не становился бледнее или слабее тогда – просто был ещё менее разговорчивым, и вообще с ним становилось как-то страшнее. Но пока вампир никогда не давал повода беспокоиться насчёт своей потери крови, поэтому эльф не слишком переживал.
Луна ровно светила сквозь чёрные лохматые верхушки сосен. Ветер качал стонущие коричневые стволы, роняя сверху ошмётки коры, иголки и клещей. Без костра всё было выкрашено в синий светом бледного небесного светила, и молча сидеть в ухающем лесу было как-то неуютно. Жуя в этой относительной тишине, Скейч почему-то думал о кладбищах и храмовых колоколах, о том, как качаются металлически звёздочки на надгробных перекладинах и наполняют печальные дорожки заунывным звяканьем…
-Мы далеко от поместья отъехали?- задал первый пришедший в голову вопрос Скейч, в надежде отвлечься от невесёлых ассоциаций.
Ответом ему было молчание – вампир как всегда сидел под деревом, нахохлившись, как ворона, и спрятав лицо в тени растрёпанной чёлки. . Можно было даже подумать, что он спит, но эльф по опыту знал, что если подойти или сильно достать – окажется, что тот очень даже не спит.
-Э-э-э, тебя сильно ранили?- попробовал ещё раз завести разговор парень.
Впрочем, он и не надеялся на ответ, правда, тишина с той стороны казалась какой-то угрожающей. Не такой, после которой в сторону незатыкающегося эльфа летит метательный нож или сюрикен, а сродни той, от которой лучше действительно заткнуться и лечь спать.
-Как хочешь. Мне вообще-то не очень и интересно. Просто, если помрёшь, так хоть разбуди перед этим, чтоб я коней не проворонил…
Эта речь так же не возымела никакого действия, даже морального облегчения не принесла. Скейч посмотрел на лошадей – его кобыла, которой он ещё пока даже имя не придумал, мирно паслась на торчащих кое-где клочьях черники и земляники, а Магвай же неподвижно стоял в нескольких шагах от хозяина, поводя ухом время от времени, да изредка вздрагивая всем телом. Траву он, как обычно, игнорировал.
-И конь у тебя вообще зажрался…- проговорил Скейч, запивая съеденное водой из фляги и небрежно закручивая пробку.
Отогнав запиликавшего над ухом комара, он принялся раскатывать принесённое с собой одеяло. От толстой ткани тяжело пахло сыростью, но ничего другого у эльфа не было, к тому же он понятия не имел, как нужно таскать с собой одеяло в поход, чтобы оно не потом ничем не пахло, так что это было вполне привычно, и даже в чём-то близко. Скинув сапоги и завернувшись в свою дерюгу, эльф приготовился сразу же отключаться, но, подумав, сказал:
-Если тебе действительно хреново станет, разбуди – мне коней и в самом деле жалко…
Гробовое молчание уже начинало потихоньку злить, но парень заснул быстрее, чем оно переросло во что-то большее, чем тихое желание запустить в эту недоделанную горгулью сапогом.
В походе редко снятся сны. Ещё реже они запоминаются, потому что для приключенца, если и спать, то на всю катушку, чтобы даже голова не работала, но если такое случится – жди беды, это о чём-то да говорит. Может, предупреждает – если веришь в сновидение…
Скейч не мог сказать, что ему нравились ощущения – какое-то падение в глубокий колодец, и нужно цепляться за что-то… Прохлада ночного леса сменилась жаркой духотой южных ночей, где луна не пятно в небе – а огромное пятнистое блюдо в ореоле сияния, и она топила в своём свете, заливая глаза мёртвыми холодными лучами.
Скейч никогда не занимался любовью, даже не целовался с девушками – любимой никогда не было, а с продажными брезговал. Поэтому ощущения были ему в новинку, он просто затаил дыхание и боялся выдохнуть. Ему казалось, что сама ночь касается его, стремясь поглотить и заполнить его. Это было просто фантастически странно. В глубине души он понимал, что происходит что-то плохое, но так же он почему-то знал, что он ни в жизнь не сможет воспротивиться, как не могли сделать это и сотни до него. Он даже не мог вспомнить, кто он такой перед этой жуткой первобытной силой, несомненно тёмной, готовой пожрать его, а он, ничтожество, просто один из сотни или тысячи для того, чтобы послужить этому… Где-то сквозь глубины, заполненные белой паутиной снов, он вдруг вспомнил, как это называется… Голод.
И глаза уже больше не изливали заполняющий их свет, они видели над собой синее, усыпанное звёздами небо с блёклым сгустком луны, и скребущие по нему угольные щётки сосен. Да, что-то знакомое было в этой синеве и в криках птиц где-то очень высоко… Было очень сложно не проваливаться обратно в спасительное забытье, где всё выглядело декорациями к чему-то страшному… К чему-то, что происходит сейчас…
Хотя чего он мог опасаться? Чьи-то невыразимо нежные пальцы проводили по его щекам и шее, скользили к затылку… Остановились, наткнувшись на узел шейного платка… Зарылись в волосы, провели по губам… И почему это должно было быть опасным? Затем вторая рука заползла под рубашку, бережно проводя по животу, перебираясь пальцами выше… Становилось просто невыносимо жарко, и он не мог разобрать, чьё тяжёлое дыхание слышит – своё или чужое. А глаза его смотрели на небесную лампу и не видели ничего, кроме острозубой волчьей усмешки… Несомненно луна улыбалась ему, но почему-то так зубасто… Чувство падения возобновилось, и чтобы снова не попасть в мир полный белых нитей, он вцепился руками в того, кто был сейчас с ним… Он не мог понять, почему ему хотелось этого, и внизу живота появилось такое приятное тягучее ощущение… Ткань под руками была абсолютно незнакомой, неземной, будто сотканной из той самой сонной пряжи – она ускользала из-под пальцев и струилась между ними, как мелко просеянный песок, холодная, как кладбищенские звёздочки, и не дающая отвести руку, созданная для касаний…
В этом иллюзорном клубке дыхания и прикосновений, он чувствовал, что в венах начинает гореть то, ради чего он существует – да именно, полное жизни, кипящее, опьяняющее и насыщающее… Опасно зовущее… Просто кричащее о своей красоте, притягательности и доступности…
И осознание этого снова ускользало – ведь он понимал, что всё это сводится к чему-то, что он понимает – тому, что если вспомнится, может, спасёт его от падений и чего-то ещё, и прекратит это… Он шумно выдохнул, выражая протест – нет, ему не хочется, чтобы это заканчивалось. Он подался этому навстречу.
Руки вновь подобрались к платку на шее, нетерпеливо растягивая тугой узел – кто-то раздевает его… И начинает с этого…
Осознание, наконец, больно стрельнуло в голове. Платок, подаренный когда-то другом, сработал, как оберег. Блёклая луна в небе – это та самая луна, под которой он заснул. И звенящий хор комаров теперь не казался сладкой музыкой. На самом деле он проснулся уже давно – а ведь что-то дурило ему голову до этого. С ним же никого не было, кроме его ненормального напарника. Осмысленно посмотрев на того, в чью одежду он так судорожно вцепился, он почти без удивления увидел над собою Жеддита. И выглядел он неважно. Нет. И выглядел он совсем не Жеддитом – теперь-то его точно сложно было спутать с эльфом или зверочеловеком. На сером лице горели, как две луны жёлтые глаза, со рта не сходил дикий оскал, демонстрирующий звериные зубы.
«Он сейчас сожрёт меня…», мелькнуло испуганное в голове. Так вот зачем он развязывал платок! Да он совсем спятил! Неужели потеря крови была такой?!
-Ты что делаешь, псих?!- хрипло вопросил Скейч, уже не цепляясь за напарника, а пытаясь спихнуть его с себя.- Я всё Вольфу расскажу! Иди коня своего кусай!
Шею обдало холодом, когда с неё всё-таки содрали платок. Эльф собирался без замаха, но, тем не менее, ощутимо треснуть этому упырю по голове, чтобы тот пришёл в себя, но когда Жеддит прибил его руки к земле, он понял, что с напарником ему крупно не повезло. Он заставлял себя успокоиться и не паниковать – он кое-что слышал о том, что этим кровопийцам нужна возбуждённая жертва – от страха ли, от погони ли – сейчас он и сам физически чувствовал, как его кровь чуть ли не пенится от сумасшедшего бега. Но попросить её быстро заткнуться и не дразнить это чудовище, он не мог.
-Придурок! Приди в себя! Тебя сожгут на площади! Я сам тебя подпалю! Прекрати сейчас же!- нет, он не был уверен в незыблемости этих заявлений, скорее наоборот, но главную надежду он возлагал на отрезвляющую силу вопля – может знакомый голос охладит его? Этого оружия он тоже лишился, ибо вампир уверенно заткнул ему рот поцелуем, похоже, абсолютно не задумываясь, какого пола жертва лежащая под ним. Или вообще, даже не придавая особого значения этому – ведь всё, что нужно ему, это просто ещё живая кровь, полная адреналина, взрывающаяся от близости страшнейшего хищника. Скейч понял, что успокоиться ему не удастся – этот поцелуй был последним, чего он ожидал сегодня. И это было не просто целомудренное прикосновение губ, это был акт полный страсти, зноя и настойчивости – абсолютное воплощение нечеловеческого голода…
Поцелуй с мужчиной закончился бы тем, что Скейч всё же нашёл бы способ отрубить дерзнувшего покуситься на самое дорогое. Но это было чем-то иным. Поцелуй зверя никогда не отделялся в значениях от того самого таинственного укуса.
И Скейч уступил, поддавшись силе отбросившей его в белые тенета сновидений, где над ним пылали жёлтые глаза луны, где только что осознанное снова рассеялось… Да, теперь он – один из сотни – кирпичик для великой силы, звено в цепочке, где он живёт, чтобы дать жизнь другому…
Он не понимал, что вновь обнимает того, кто пожрёт его, что поцелуй этот запечатлевается, как самые лучшие кульминационные мгновения его жизни, полные неоспоримого смысла, такого логичного и правильного в этой вселенной, состоящей из тысячи лун и миллиарда белёсых тенет. Из бесконечности обрывков мыслей и ощущений он чётко уловил одно – теперь он знает, почему жертвы сами подставляют шею под укус и лежат потом бледные, часто умирающие, но улыбаются.
И это совсем не больно. В этом есть какая-то связь, которая прочнее любых уз любви, братства или родства. Узы крови, замешанные на абсолютном требовании и абсолютном повиновении. И потеря крови – она почти как чувство облегчения, наконец-то великий дар обрёл своего хозяина. И если тот остановится – это станет невыносимым разочарованием, ибо дар этот оказался отвергнут, как недостойное средство для продления жизни, недостаточно хорошее, чтобы быть выпитым до конца…
Почему не удалось понять, свершилось ли чудо и стал ли он частью чьей-то более совершенной жизни, Скейч не знал. Но губы на своей шее и руки, крепко держащие его, он помнил абсолютно чётко. А потом глаза закрылись и не было ничего. Ни снов, ни чувств, ни боли, ни времени.
Птицы уверенно чирикали, купаясь в душистых запахах соснового леса. Звенящая трель комара зависла перед лицом и раздражала утренний сон. Не хуже чем чьи-либо пронзительные крики. Да, сон на рассвете наиболее свеж и приятен, и было жаль, что частенько он достался напарнику. И странно, что не достался в этот раз. Действительно странно… О смене порядка дежурства обычно и речи быть не могло. Что же произошло?
Скейч взвился с пахнущей сыростью постели и хлопнул себя правой рукой по шее. Платок был на месте. Тщательное ощупывание шеи убедило его в том, что это был всего лишь глупый сон. Там не значилось ни одного, даже самого малюсенького шрама.
Однако почему тогда Скейч спал всю ночь? Ведь они договаривались…
-Встал уже?- эльф со злобным лицом повернулся на голос вампира.
Продолжая ощупывать шею от подбородка до ключицы и никак не находя того, что там должно было быть. Неправдоподобно здоровый вид напарника сам по себе служил лучшим доказательством.
-Если встал, то ешь быстрее, потому что нам надо убираться из этого леса, а спал ты в два раза дольше положенного.
-Почему ты не разбудил меня?- не находя к чему придраться, потребовал ответа эльф.
-Так вышло. Кажется я сам задремал… Я проворонил твоё дежурство,- Скейч снова искал подвох в словах – и не находил, ведь этот зубастый никогда не врал. Не договаривал… Но как можно понять то ли он не договаривает, что приснилось эльфу?
Вор Легиона отвернулся, вновь уставившись на свою лежанку. Ни одной капли крови, ни явных следов борьбы – ничего, что могло бы стать доказательством реальности. Скейч никогда не был уверен в правдивости своих ощущений так, как этой ночью, и всё же…
-Ты кровь мою пил?- прямо спросил парень, ревниво впиваясь глазами в напарника – он должен, должен, должен ответить!
-Это предложение?- равнодушно отозвался вампир.
-Это не ответ.
-Если ощупаешь шею в 20-ый раз – может и удастся что-нибудь найти. Живее собирайся.
Скейч неохотно поднялся, понимая, что это тоже не ответ. И, когда его шатнуло, а перед глазами заплясали белые мушки, он подумал, что это, пожалуй, пол-ответа. Зрение быстро восстановилось и вновь сфокусировалось на Жеддите. Тот невозмутимо проверял поклажу на Магвае. А ещё жутко хотелось пить. Просто досмерти. Приложившись к валяющейся рядом фляге, он снова наблюдал за вампиром, с нарастающей злостью понимая, что тот ведёт себя как обычно. Абсолютно так же. Но это всё равно только пол-ответа.
К полудню они миновали ряды красных хвой и лиственниц, выехав к засеянным деревенским полям. Скейч держался на некотором расстоянии от напарника, не желая ни общаться с ним, ни видеть его, ни вообще знать его. Он был уверен, что не снилось – он не мог ошибиться! Никак! Но шея была цела и платок был завязан на тот же узел. А воспоминания были до омерзения яркие!
Просто… Он может и понял бы, если бы тот попросил или чувствовал вину – крови-то не жалко! Не вся ведь ушла! Но Жеддит… Он прировнял его к одному из этих… Беспомощных… И Скейч чувствовал себя таким. И начинал тихо ненавидеть, ведь пол-ответа – это почти да. Или почти нет.
Когда они вместе спешились на привал, Скейч сказал, надеясь, что его услышат:
-Выпитую кровь – я бы ещё простил. Но что-то другое вряд ли.
Он и не надеялся на ответ. Его и не последовало. И результат снова был посредине между правдой и ложью, и Скейч думал. А Жеддит, возможно, даже не догадывался, почему напарник не заговаривает с ним почти шестерик. Возможно.
09.08.2009 Лагерь «Орлёнок» под Жодишками.
@темы: слэш, фэнтези, рассказы, вампиры, ориджинал, мая творчасць, Легионы, эльфы
-
-
16.09.2010 в 03:37И пара симпатичная!
-
-
16.09.2010 в 03:39