отвлеки смайла блестяшками. или купи ему робота пылесоса, тоже сработает

[lokey-from-yarnvind]

Еще парочка драбблов

Автор: Пецарь
Название: Операция
Персонажи: Д-р Бамбл Би

- Спасибо, доктор, - прошелестела гроб-колонистка из-под серых бинтов. В уголках желтых глаз, живых и ясных, собрались мелкие морщинки – пациентка улыбнулась своему врачу.
- Это мой долг, мисс Ямин, - Барни закончил втирать мазь в левую руку и накрепко забинтовал ее снова, - Волшебного эффекта не обещаю, но процесс разложения это остановит. На какое-то время.
- Это большее, на что я могу надеяться, - колонистка встала, оправила черное платье и достала из сумки несколько эхо, - Не принижайте свои достоинства, доктор Би. Немногие будут возиться с нами.
- Спасибо, - Барни аккуратно свернул деньги и сложил их в нагрудный карман, - Следующий сеанс массажа и обработки – через десять дней.
- Как обычно. Хорошего вам дня, доктор, - мисс Ямин присела в легком книксене и закрыла за собой дверь медицинского кабинета, снятого в недорогом квартале Флита.
- Можешь выходить, она ушла, - Барни сполоснул руки под краном и тщательно вытер их видавшим виды полотенцем. Здоровенный обритый тип, покрытый морскими татуировками, как оспой, вышел из-за ширмы.
- Ну, я думал, ты с ней никогда не кончишь, док. И охота тебе с ними возиться, - сказал моряк, с размаху садясь на железный операционный стол. Резкое движение, по-видимому, стоило ему немалых усилий – пациент поморщился и схватился за бок, - Забинтуй меня скорей, парень.
- Обычно я не принимаю таких, как ты, - Барни открыл ящик стола и начал аккуратными движениями перебирать завернутые в вощеную бумагу инструменты.
- Да брось, док. Этот лохматый сказал мне, что ты режешь, как бог, и лишних вопросов не задаешь.
- Ле… Смит? – Барни посмотрел на блеск лезвия скальпеля и отложил его в сторону, - Вечно он посылает ко мне всяких проходимцев. Но да, я режу. Воришек, щипачей, неудачливых недди и прочую мелкую шушеру.
- Не шей мне ничего, - хмыкнул бугай, - Я честным делом занимаюсь. Я вышибала.
- Конечно, - Барни аккуратно потянул его за плечи, укладывая на стол, и положил на рот тряпку с эфиром, - Считай до десяти, Томас. Я продезинфицирую инструмент и руки.
Моряк послушно закрыл глаза и начал громко отсчитывать на немецком. Тьма спустилась на него медленно и мягко обволокла со всех сторон.
Когда Томас открыл глаза, в комнате горело с десяток лисьих свечей. Кожаные ремни крепко прижимали его обнаженное тело к жесткой поверхности стола.
- Как… как все прошло? – сглатывая сухой корм, прошептал он.
- О, я еще даже не начинал, - доктор Бамбл Би, одетый в черный передник и с остроносой маской, сдвинутой на лоб, подошел к столу и по очереди проверил крепления ремней.
- Что? Почему? – Томас пожевал сухими губами, - Дай попить, док.
- Конечно, - Барни набрал из умывальника воды в железную кружку и, придерживая голову моряка, влил в его глотку воду, - Жидкость – это сила, а тебе понадобится много сил.
- Не догоняю, парень.
Барни вздохнул и отошел к столу.
- Томас «Немец» Сатур, он же Крис Дестар, - сказал доктор, разворачивая шелковый платок с двумя ножами, отливающими фиолетовым в зеленом свете свечей, - Убийца и насильник. Восемь вооруженных нападений. Десять ограблений, из них два – сиротского приюта господина Смайла. Охрана там, конечно, оставляет желать лучшего, как и мотивация владельца, но у детишек грабить… Выше моих толерантных представлений о позволительном.
- Гонишь, док, - прохрипел Томас, - Я вышибала, говорю же тебе.
- Я тут недавно получил новые инструменты, - капля крови выступила на пальце доктора - Барни проверил на остроту лезвие одного из ножей, - Говорят, они из Политирима. Знаешь, что это означает?
- Док, а ну развяжи меня. Моим друзьям это не понравится. А тебе не понравится то, что они с тобой сделают, - зарычал Томас, елозя на столе.
- А я знаю, я же не дурак, все-таки, имею образование, - Барни слизал кровь с порезанного пальца, не обращая никакого внимания на угрозы пациента, - Ты знаешь, почему над Джеком Улыбок так потешаются? Потому что эти ребята, - доктор взвесил на руке нож, примеряясь к его весу, - Попадают в руки дилетантов. Конечно, их жертвы оживают через полчаса, мы же живем в чертовом Лондоне.
- Док, постой…
Бамбл Би натянул на руки перчатки, взял один из ножей как скальпель, подошел к столу и заткнул Томасу-Крису рот платком.
- Но, ты знаешь, при должном умении и правильных разрезах можно оставить в мертвых кого угодно, - сказал он, надвигая маску на белозубую улыбку - Не бойся. За анестезию ты платить не будешь.
Крепкие ставни и толстые стены поглотили сдавленный крик. Белая кошка, ночующая на соседней крыше, подняла ухо, но кто знает, что она услышала.



Автор: Bastet Seimoore
Название: Ночь в Нью-Гейте
Персонажи: м-р Смайл, Левитт

-Ты все-таки приехал! Я так рад тебя видеть!
-Еще бы.
Мистер Смайл окинул Левитта скучающим и слегка брезгливым взглядом. Того усадили на стул перед ним, не потрудившись развязать руки. Свежая ссадина в углу рта свидетельствовала о том, что констеблям могло показаться, будто тот оказывал сопротивление при аресте. Зная Левитта, Смайл смело мог предполагать, что вор не способен на что-либо подобное, однако блюстители порядка никогда не считали необходимым церемониться с преступниками.
-Я приехал исключительно потому что знал, что рано или поздно такое случится. Хотел убедиться собственными глазами.
-Джейкоб, пожалуйста, ты же не бросишь меня здесь?- жалобный и умоляющий вид удавался Левитту довольно неплохо, Смайл даже не стал одергивать его за обращение по имени и подумал, что был бы не против понаблюдать этот спектакль еще какое-то время.- Кроме тебя, у меня никого нет…
-Никого, владеющего деньгами, чтобы откупить тебя от решетки, ты хотел сказать?
-Вряд ли я обойдусь дорого,- не стал скрывать истинного положения вещей юноша, поерзав на стуле.- Меня и загребли только из-за этого сукиного сына, Флетчера. Он попался на мелочи и теперь пытается распихать все свои делишки на знакомых. Я уже рассказал им про него все, что знал. Мне пообещали, что за сотрудничество и отсутствие доказательств вины меня отпустят уже через дней десять и так…
-Если у тебя все так прекрасно и радужно, то какого дьявола ты шлешь мне свои чертовы записки и просишь о помощи?- пальцы Смайла в раздражении сжались на трости. – Я между прочим должен сейчас присутствовать на премьере новой пьесы, а вместо этого торчу в этой грязи с отребьем вроде тебя.
На лицо Левитта вернулось страдальческое выражение:
-Если ты не заберешь меня сейчас, то завтра меня переведут в основной тюремный сектор. Здесь у меня была одиночная камера, а там… - юноша придвинулся вместе со стулом и заговорил тише, беспокойно оглядываясь на охранника, маячащего в коридоре.- Там, в Нью-Гейте сейчас что-то происходит. Какая-то хренова жуть. Кто-то убивает ночью заключенных.
-Это тюрьма, мой мальчик, здесь всегда кого-то убивают,- равнодушно пожал плечами мужчина, впрочем, в нем шевельнулось любопытство.
- Да нет же, это не драки в столовой или во дворе! – горячо возразил Левитт.-Они умирают прямо в закрытых камерах. Причем их не просто убивают – тела находят растерзанными, выпотрошенными, разодранными. Как будто стая диких волков побывала в гостях и при этом не забыла запереть за собой решетку. Смайл, они говорят, что кто-то погибает вот так каждую ночь. Причем чаще всего мертвыми находят новеньких. Прошу тебя, не оставляй меня здесь, умоляю. Я что хочешь для тебя сделаю…
Смайл побарабанил пальцами по собственной руке, задумчиво закусил губу, а после вынес вердикт:
-Хорошо.
-Хорошо?- обрадованно подался вперед Левитт.
-Да, тебе удалось меня заинтересовать. Я вызволю тебя из этой помойки. Но послезавтра.
-Что?
-Да-да. Ты проведешь там ночь, разузнаешь побольше об этой истории, убедишься сам, что общее помешательство - это правда, а не выдумки местных деревенщин, и послезавтра расскажешь мне обо всем за ужином. Я буду с нетерпением ждать этого вечера. Закажу у кухарки что-нибудь особенное для нас с тобой…
-Погоди, ты хочешь, чтобы я тут остался? Ты меня не слышал что ли? Оно же может убить меня!
-Не поспишь одну ночь. Будешь начеку. Заточкой вооружись. Ты ведь у нас везучий парень.
-Смайл, ну, пожалуйста. Я и так соберу для тебя информацию, если хочешь. Опрошу стражу, назначу встречу кому-нибудь из заключенных…
-Исключено. Хочу все из первых рук.
-Но… Но, Смайл. Тут прогулочный двор называют Полем Самоубийц! На нем всем заправляет какой-то Бен Мясник. Ты хоть понимаешь, что тут новеньким грозит?
-Когда ты такой беспомощный нытик, то разумеется тебе все что угодно грозит,- цокнул языком импресарио и, тем не менее, снял перчатку и принялся шарить по карманам.- Как ты говоришь его зовут? Бен Мясник? Надо же, и как только он умудрился попасться?...
-Ты его знаешь?- Левитт вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что там вытаскивается и засовывается обратно в карманы.
-Тебе повезло,- проигнорировал его вопрос мужчина, извлекая на свет незамысловатую подвеску на цепочке в виде головы арлекина.- Наклонись.
-Что это?- Левитт позволил затолкать себе эту штуку за шиворот рубашки.
-Кое-что для моих посыльных. Обычно означает, что я хочу, чтобы мой человек вернулся.
-А что я должен передать?
-Ничего, глупый. Просто покажешь ему. Может, повезет.
-Может?
-Это лучше, чем ничего, согласись. А теперь, извини меня, дорогой, вынужден откланяться,- Смайл поднялся со своего места, снимая неизменный цилиндр со стола. – Возможно, я даже успею на второй акт. Однако поверь,- он наклонился и тронул рукой подбородок юноши,- твоего общества послезавтра я буду ждать с гораздо большим предвкушением.
Выпрямившись и надев цилиндр, Смайл позвал охранника:
-Мы закончили, любезнейший! И, будьте добры,- сказал он, когда тот вошел и рывком заставил Левитта подняться,- не наставьте на нем новых синяков до воскресенья, я его заберу.
***
Левитту уже доводилось торчать за решеткой какое-то время. Но тогда ему посчастливилось не попасть в основной корпус. Волка вовремя внесла залог, несколько превышающий сумму, необходимую для временного освобождения до суда - и после Левитт благополучно растворился на улицах Спайта. Пока вновь не очутился здесь по милости этого ублюдка Флетчера. Сдать его подельников, торговые каналы и поставщиков было едва ли не удовольствием - особенно после того, как констебли несколько раз врезали ему для более искреннего желания сотрудничать.
Но теперь, благодаря чертовому Смайлу, Левитт с тоской и нарастающей тревогой наблюдал за тем, как уменьшаются лабиринты лондонских улиц, по мере того, как деревянная площадка на скрипящих веревках поднимала его вместе с несколькими охранниками и такими же преступниками в тюрьму Нью-Гейт, расположенную под самым потолком гигантской пещеры, в которой все они теперь были вынуждены жить.
Вырезанная в толще исполинского сталактита, тюрьма имела множество ярусов и опоясывалась ожерельями винтовых лестниц. Смерть от падения вниз была здесь обычным делом. Так же как и смерть от полученных во время прогулок увечий или прочих несчастных случаев.
Внизу Левитту везло с сокамерниками – те либо были зелеными мальчишками, попавшимися на воровстве кошелька на рынке, либо все еще ощущавшими свободу парнями, которых можно было расположить к себе всего лишь парочкой шуток и забавных историй. Здесь же, за решетками, обитали совсем другие люди и ксеносы - озлобленные, отупевшие от однообразия и ожесточившиеся до состояния зверей. Левитт никогда не был в числе тех, кто способен в полной мере постоять за себя, поэтому грядущих суток в Нью-Гейте он ожидал, едва ли не теряя сознание от ужаса. Тем более, ко всему дерьму примешивалась еще и эта мутная история со смертями в камерах – и дернул же черт его за язык рассказать об этом Смайлу. Тот бы, может, поворчал, поартачился и все-таки вызволил его к ночи, а теперь…
Их выстроили в шеренгу – семь человек, и каждый подавлен осознанием того, что следующие несколько дней определят их положение и дальнейшую жизнь на ближайшие годы.
-Свежее мясо!- кровожадно заорали камеры, и к решеткам в коридорах прижались жуткие, изуродованные многолетним пленом лица. – Мясо на скотобойне!
В цепочку новичков полетел всякий мусор – Левитт получил тычок от охранника, когда затормозил, чтобы пропустить летящий яблочный огрызок. Вокруг падали крысиные косточки, комки газетной бумаги, плевки и камешки, и когда охранники принялись отстегивать его, чтобы запихнуть в камеру, он почти испытал облегчение. С рук сняли веревки, и когда сзади захлопнулась тяжелая дверь, Левитт потер запястья и торопливо осмотрел своего соседа.
Тот поднялся с нар, отбрасывая в сторону одеяло, и сел, так же изучая новенького.
-Левитт,- представился юноша, подходя к нему и протягивая ладонь для рукопожатия.
Его сокамерник без возражений пожал руку, взмахнув лицевыми щупальцами, и что-то пробулькал. Это был довольно крупный резиновый человек с крепкими руками и осьминожьей головой. Щупальца на его лице разметались по плечам и груди, как роскошная борода – только при этом она шевелилась и выглядела способной придушить человека без помощи пальцев.
-Прости, приятель, я не знаю вашего языка,- с искренней досадой сказал Левитт – договариваться о чем-либо с ксениями он до сих пор побаивался, потому что в их случае всегда могли всплыть какие-нибудь традиции или обстоятельства, затрудняющие общение.
- В камере больше никто не сидит, я могу занимать эти нары?- спросил он, указывая на полку напротив него и отмечая, что спальных мест тут хватит на четверых.
Ксенос снова что-то бормотнул и недвусмысленно похлопал по одеялу рядом с собой. Левитт, опасавшийся именно этого, с содроганием вспомнил, как в одном из медовых притонов однажды очнулся на диване в обнимку с одним из этих, резиновых. Он тогда не сразу понял, что происходит – ощущая себя так, будто голова его накрыта одеялом из змей, а во рту ворочается что-то похожее на скользкого червя, пахнущего рыбой. Он тогда выблевал весь употребленный тюремный мед в кадку с декоративными грибами, и с тех пор с удивлением воспринимал то, что многие лондонцы спокойно и не без удовольствия спят с такими вот.
-Слушай, дружище, давай договоримся,- сказал он, присаживаясь на лежанку напротив.- Я протеже очень влиятельного человека. Послезавтра я уже выйду из этой чертовой тюрьмы с помощью моего мецената, и эти два дня… ты можешь использовать с гораздо большей выгодой. Побудь моим телохранителем на это время, и я передам тебе из наружного мира все, что ты пожелаешь. Договорились?
Ксенос огладил зелеными пальцами движущуюся поросль на своем лице, тараща в разные стороны желтые немигающие глаза-блюдца, и кивнул. Он сделал несколько пассов в воздухе, и Левитт, немного знакомый с языком жестов, с облегчением понял, что тот просит тюремный мед.
-Две склянки,- предложил он, и резиновый человек снова пожал ему руку, соглашаясь на сделку. После, впрочем, он достал из-под подушки потрепанную записную книжку и карандаш. Быстро начеркав там что-то, он показал написанное Левитту.
«Но решение Бена Мясника на твой счет на Поле Самоубийц я оспаривать не стану.»
-С ним я сам разберусь,- отмахнулся Левитт с беспечностью, которую совсем не ощущал.
«Ты, похоже, смельчак.»
-Вовсе нет,- вор не стал брать на себя слишком много.
«М-р Сайкс. Мое имя.»
-Что ж, рад встрече, мистер Сайкс.
«Но если послезавтра ты не выйдешь – пеняй на себя.»
Левитт кивнул, заверив себя, что главное – оставаться спокойным, а там будь, что будет.
***
Поначалу все шло неплохо. Левитт перетерпел первый час в камере, рассказывая о том, за что сел, кто он такой и что происходит во внешнем мире. После им принесли обед, и юноша попытался уточнить, не перепутали ли они чего – ему досталась еще одна плошка с откровенной сырой, и, кажется, подпорченной рыбой,- на что он получил ответ «Заткнись и жри!». Вор без раздумий отдал свою порцию сокамернику, обращаясь к богам с мольбой, чтобы тут все-таки была нормальная человеческая еда.
До вечера Левитт успел опросить Сайкса и парней из соседних камер насчет ночных происшествий. Те заверили его, что тюрьма имеет дело с каким-то вездесущим мстительным призраком. Который проходит сквозь стены и не оставляет никаких следов, свидетельствующих об его присутствии – никаких отпечатков лап или рук. Впрочем, на телах всегда имелись следы острых зубов. Была еще версия о том, что это какой-то спятивший охранник, или может быть сам Джек Улыбок, однако в это почти никто не верил. Системы у его посещений, похоже, не было никакой – мог пострадать как новенький, так и старожил. Самым жутким во всем этом было то, что никто никогда не слышал криков – людей просто находили мертвыми поутру. Как бы неприятно не было Левитту разговаривать обо всем этом дерьме, он понимал, что таких сведений мало – и для Смайла, и для того, чтобы знать, как защититься от всего этого, когда в Нью-Гейте объявят отбой.
Вечером их повели на прогулку на Поле Самоубийц. Каменная площадка, расположенная в центре сталактита, имела что-то вроде балкона для зрителей. По тому, как безразлично повернулась спинами к дверям стража, и как на балконе образовались кучки охранников, лениво попивающих грибное вино из фляжек, Левитт понял, что все, происходящее на этом пятачке, служит развлечением для караула. А значит, во время прогулки в этом месте царит единственный закон – Бен Мясник, и никто не станет вмешиваться во все его дела и препятствовать.
Едва двери заперлись за стражей, заключенные тут же образовали зрительский круг, в который выпихнули семерых новичков. Бен Мясник, со своей свитой расположился на естественном природном уступе, позволяющем немного возвышаться над толпой. Это был лысый бородач, испещренный татуировками, и вполне себе смахивающий на человека, имеющего дело с мясом очень часто. И свита его была подобрана ему под стать - даже унылого вида парень, который по словам заключенного из соседней камеры, был нынешней «фавориткой» Мясника, имел такие бицепсы, что наверняка мог гнуть подковы одной рукой.
-Так, так. Лавочка открыта, и у нас новый привоз!- объявил Мясник, начиная представление почти сразу же после закрытия дверей. На прогулку отводился час, и для иерархического порядка среди заключенных надо было успеть разобраться до конца истечения срока со всеми семерыми.
Первым он пригласил к подножию своего «трона» совсем молоденького паренька, севшего за подделку министерских документов. Тот имел вид весьма потрепанный – наверняка много времени провел на всяких дознаниях. Любезно познакомившись с ним и родом его деятельности, Мясник громогласно объявил аукцион, начав с двадцати пенни. Парнишка весьма опрометчиво предложил эту сумму, намереваясь выкупить себя, и торг пошел гораздо активнее, так как, насколько понял Левитт, деньги купленного для себя новичка переходили в пользование владельца. Наконец, «цыпленок» был продан за три с половиной эхо, и кто-то толкнул к подножию Левитта. Тот оглянулся с недовольным видом, впрочем, вычислить толкавшего в этой толпе уже было сложно.
-Ну-ка представься нам, да поживее,- скользнул по нему ничуть не заинтересованным взглядом Мясник.
-Левитт. Вел бухгалтерию в скупке краденного,- размыто сообщил он, не собираясь оглашать свой настоящий профиль деятельности при таком количестве наблюдающей охраны.
-А, еще один жид-счетовод,- с откровенным разочарованием протянул бородач, и обратился к публике.- Ну что, кто хочет заплатить два эхо за этого отмытого и обрезанного кудрявого барашка?
Ставка успела повыситься до трех, когда Левитт выпутал из ворота рубашки цепочку и, сняв ее с себя, протянул в сторону Мясника. Тот поднял руку, временно прекращая торги. Один из его телохранителей подошел к вору и передал цепочку своему хозяину. Многие зрители повытягивали головы, щуря глаза и силясь рассмотреть, что же там такое происходит. Тот повертел в руках подвеску так и эдак, задумчиво почесал бороду, а затем швырнул ее к ногам Левитта – у того обмерло сердце, однако Мясник сказал:
-Ладно. Этого придется оставить себе. Кто там у нас следующий?
Юноша подобрал вещицу Смайла, отошел обратно к зевакам и надел ее обратно на шею.
-Что там у тебя, а, приятель?- поинтересовался какой-то тип в потрепанных ханских одеждах, стоящий рядом. Прежде чем Левитт успел ответить, мистер Сайкс встал между ними и недружелюбно махнул щупальцами в сторону любопытствующего, явно вознамерившись выполнить обещание побыть телохранителем, раз уж с Мясником Левитт и впрямь сумел разобраться.
Третий парень продемонстрировал, почему это место назвали Полем Самоубийц. Он попытался оспорить свою продажу и ему предложили отстоять себя в бою с кем-нибудь из ребят Мясника. Началось то, ради чего все охранники и торчали там сверху под видом надзирателей. На каменный пол брызнула первая за вечер кровь, и этот бой с жизнью парень выиграть не сумел.
***
После прогулки стража попридержала Левитта. Осмотрев цепочку и убедившись, что она ничего не стоит, они повели его к этажу, на котором, согласно памяти юноши, никак не могла находится его камера. Спустя несколько коридоров и лестниц, они очутились перед просторным зарешеченным помещением, напоминавшим жилую комнату, а не камеру заключенного.
-Только недолго, Бен, моя смена скоро заканчивается,- сказал один из стражей, отпирая дверь и кивком указывая Левитту заходить.
-Без проблем,- отозвалось роскошное кресло, стоящее к решеткам спиной.
Слушая скрежет поворачиваемого ключа, Левитт осмотрел полки с книгами, бумагами и чернильницами, две репродукции на стенах, склянку меда и металлический заварник на столе. «Фаворитка» Бена сидел на кровати, прислонившись спиной к стене и подпихнув под себя подушку с золотыми кистями. На носу его красовались очки, а сам он читал какой-то роман.
-Проходи, не стесняйся, - величественно указала ему на свободное кресло растатуированная рука.
Левитт воспользовался приглашением и сел на предложенное место. Бен, расположившийся в кресле напротив, умиротворенно попивал чай из чашки с блюдцем – судя по цвету и запаху, напиток был крепким до слез.
-Значит, ты здесь околачиваешься по делам Арлекина?- поинтересовался бородач, прихлебывая чай с оттопыренным мизинцем.
-Да, сэр,- осторожно подтвердил Левитт, раздумывая о том, что впервые слышит, чтобы кто-то называл так Смайла.
-И что этому прохвосту понадобилось здесь, в моих новых владениях?
-Он интересуется ночными убийствами,- не стал скрывать Левитт, понимая, что, возможно, эта беседа и есть наилучший шанс получить полезную информацию обо всем происходящем.
-А!- удовлетворенно кивнул Мясник, сделав еще один деликатный глоток.- Еще бы. Он всегда совал свой длинный нос в дела такого рода. Чертов фанатик.
Левитт благоговейно молчал, во-первых потому что ему нечего было сказать на этот счет, потому что он впервые слышал о такой стороне деятельности своего любовника, а во-вторых, потому что надеялся, что тот скажет что-нибудь еще.
-Ума не приложу, как ему живется в Лондоне, если тут куда ни плюнь сплошь подобные твари.
-Не знаю, сэр,- все-таки вставил Левитт, чтобы не молчать.
-Что же ты успел узнать для него?
-Ничего существенного, сэр. Пока все выглядит, как тюремные слухи. Что-то приходит ночью, просачиваясь через решетку и не трогая замок, не оставляет следов и убивает бесшумно.
-Все верно, так и есть.
-Но, сэр,- осторожно начал вор, косясь на читающего парня в углу.- Вы совсем не выглядите обеспокоенным. Неужели вы не боитесь, что оно придет к вам?
-Сынок, я умирал уже не раз и не два. Нет в этом ничего страшного, кроме чертова Лодочника, который пудрит мозги со своими шахматами… Впрочем, в качестве любезности моему старому приятелю, я скажу тебе кое-что. Один из заключенных, имеющий репутацию выжившего из ума, сказал, что видел это создание. Оно огромное, черное и обмотано цепями, во мраке у него видны только белые глаза и острые зубы. Оно убивает только спящих. И оно идет на запах мяса.
-Мяса?
-Ну да. К тем, кто питается мясом. В тюрьме оно ни разу не приходило к резиновым людям или к отказавшимся от тяжелой мертвой пищи, вроде нас.
-Вроде вас?- Левитт ощутил себя очень глупо от этих переспросов, но ничего поделать с собой не мог.
-Мы с моим другом,- Бен с нежностью кивнул в сторону читающего соседа по камере,- перестали употреблять мясо и питаемся исключительно грибами, овощами и травяными настоями. Очень рекомендую, чувствуешь необыкновенную легкость… Впрочем, уверен, Арлекин бы поднял меня на смех. Ладно. Чувствуй себя как дома в Нью-Гейте, пока я здесь за рулевого. И когда вернешься к своему хозяину, скажи ему, что у его друга Бена недавно был день рождения. И он не против получить чайный сервиз из Ханства в подарок. Все понял?
-Да, сэр.
-Вот и славно, тогда доброй ночи, стража проводит тебя,- он вновь вернулся к своему чаю. Мясник, не питающийся животными.
-Благодарю вас, сэр. Всего доброго.
Когда Левитт вернулся в свою камеру, как раз настало время ужина. Острый рыбный запах, царящий в камере, предвещал, что ничего хорошего в плошке его не ждет. И он оказался прав. Правда была там не рыбная требуха. А отличная мясная отбивная с гарниром.
***
Левитт не нашел ничего в камере, что сгодилось бы в качестве оружия. Сайкс написал ему, что заключенным запрещено хранить острые и колющие предметы у себя, а когда вор попросил дать ему хотя бы заточенный карандаш на ночь – наотрез отказал в таком одолжении.
«Всего лишь не поспать эту ночь – и все благополучно завершится»,- думал он, сидя с ногами на нарах, в то время как Сайкс благополучно заматывался в свои одеяла и на прощание показывал ему жестом, что все будет хорошо. Стража тушила факелы, и их удаляющиеся фонари были похожи на свет ускользающей надежды. Нью-Гейт погружался во тьму и затихал. Смолкали разговоры в соседних камерах, сходили на нет шепот и возня. К полуночи этаж погрузился во мрак и тишину.
Левитт молча гонял по пальцам завалявшийся пенни, проделывая невидимые в темноте фокусы, перебирал в голове тексты кабацких песенок, обрывки популярных в Вейлгардене стихотворений или строки из оперной чуши, которую иногда напевал Смайл, пока брился или причесывался. Глаза его привыкали к темноте, различая очертания решеток и нар в едва видном свечении плесени на потолке и стенах. Ни фокусы, ни песни, ни перемена позы не помогали, и глаза его неумолимо слипались - тем более, что половину прошлой ночи он провел на дознании.
Впрочем, в какой-то момент он заслышал звук, заставивший его встрепенуться и навострить уши. Какие-то цокающие шаги. Похожие на то, будто бы по коридору неторопливо прогуливается крупная собака. Позвякивающая при этом металлическим поводком. Левитт задержал дыхание, когда шаги приблизились к решетке и задохнулся от ужаса, завидев крупный рваный силуэт на четырех лапах, на котором тусклыми пятнами виднелись глаза, зубы и цепи. Тварь остановилась у их камеры и с шумом потянула воздух.
Левитт подумал о том, что может это действительно просто собака охранников. Очень крупная и страшная, но все таки… Подумал, что она не выглядит способной пройти сквозь решетки. Что раз он не спит и видит ее, то возможно он в безопасности… Но едва эти мысли пронеслись в его голове, как чудовище вдавило свое тело в прутья, и принялось просачиваться сквозь нее, будто состояло из грязи дыма.
-Сайкс… Сайкс, просыпайся… Оно уже здесь…- заскулил Левитт, отползая к дальнему концу нар и особенно отчетливо ощущая, что у него нет ни единой вещи, чтобы защититься.
Но ком одеял на другой стороне камеры даже не пошевелился. А тварь тем временем полностью переместилась внутрь, зарычала и одним рывком кинулась к источнику звуков и движения. Левитт заорал, дергаясь назад, падая с нар и пребольно ударяясь спиной и затылком об пол. Рука, по которой вскользь прошлись зубы, горела огнем. Торопливо приподнявшись и отползая в угол, Левитт вдруг понял, что только что проснулся. Лоб покрывала холодная испарина, рубашка липла к телу, а боль из призрачной превратилась в настоящую и очень даже неприятную. Он уже почти испытал облегчение от того, что это всего-навсего кошмар, однако нервный смех застрял в горле, когда он увидел, как неестественно дергается Сайкс на своем лежбище. Тишину нарушало лишь шуршание его тела и тихий треск рвущейся плоти. Никаких криков, никакого рычания. Левитт оцепенело таращился на это, пока рядом с его рукой не шлепнулось судорожно сокращающееся щупальце, брызжущее слизью и кровью.
-Стража!!! Стража!!! Помогите! Тут кто-то посторонний в камере! Пожалуйста! Кто-нибудь! - завопил он, вскакивая на ноги и вжимаясь в угол, в то время как что-то невидимое продолжало терзать безжизненное тело его соседа.
Левитт перебудил всю тюрьму, и охрана действительно прибежала на крики, но не для того, чтобы помочь, а для того, чтобы успокоить дубинками явно спятившего новичка. Впрочем, ввалившись в камеру, они передумали. Резиновый человек был размазан по стенам и полу, а новенький, белый, как полотно, сидел в углу, забрызганный зеленой кровью с кровоточащей рукой, на которой явственно виделись полосы острых звериных когтей.
-Ты видел, что это за тварь?- гаркнул на него охранник, сунув ему фонарь прямо в лицо.
-Я не знаю!- заорал в ответ Левитт, желающий только одного – убраться отсюда побыстрее.
-Выведите его,- с раздражением выпрямился стражник.- Дайте ему джина, пусть успокоится, потом я его допрошу.
-А тебе повезло, парень. Ты первый, кто выжил, побывав с этой мерзостью в камере,- сказал один из охранников, ведущий его в местную комнату для допроса.
Левитт мысленно посоветовал ему заткнуться и дать ему обещанный джин. Его трясло, и он думал о том, что Смайлу теперь не к чему будет придраться – уж больше, чем он выяснил, кажется, просто невозможно узнать. И, главное, что все было позади.
***
-Болит? – заботливо поинтересовался Смайл, когда карета тронулась и повезла их к проеду Женских Костей, где располагался новый коттедж импресарио.
Левитт сомневался, что мужчину действительно так уж заботит его самочувствие, однако поддержал игру, ответив:
-Не очень.
-Я правильно понял, это Нью-Гейтское чудовище тебя поранило?
-Да, все правильно. Мне вообще-то чертовски повезло, что…
-Чшш,- Смайл, пребывающий в каком-то необыкновенно восторженном настроении, прижал палец к его губам.- Не сейчас. Расскажешь мне все подробности за ужином, дорогой. Я весь в нетерпении. Тебя оттуда провожали, как будто ты последний выживший из погибшего города. Едва ли не в благоговении. Это правда, что ты единственный, кто видел то создание и остался жив?
-Нуу… Строго говоря, там был еще один умалишенный, который…
-Ах, нет, не отвечай,- Смайл обнял его за плечи и прижал к себе, ласково перебирая волосы,- доедем до дома, там все расскажешь.
-Ладно,- согласился Левитт, удивленно гадая, что же во всем этом приводит Смайла в такое экзальтированное состоянии – неужто он так охоч до историй о монстрах? Что же он тогда не вступит в отряд истребителей таких созданий в Министерстве на Холме Часовщика? А впрочем. Может, он уже там состоит. В конце концов, Левитт ничерта о нем не знает, и если тот числится приятелем у Бена Мясника, то почему бы ему не заниматься чудовищами на досуге?
В коттедже Смайла Левитта уже ждала горячая ванна. Хозяин дома распорядился накрывать ужин и сам с нежностью самой преданной сиделки помог вору раздеться (который строго говоря в этой помощи не нуждался), подносил ему вино, пока тот мылся, и сам перевязал ему ранение, полученное от ночного визита. К ужину он разрешил Левитту не одеваться, и тот сидел за столом в одном полотенце, все еще размышляя о причинах такой щедрости и вседозволительности.
За столом он поведал о своем пребывании в Нью-Гейте со всеми подробностями, которые только всплыли в его голове. Смайл благодушно кивал, переспрашивал, уточнял и подливал им обоим вина. В какой-то момент он подозвал служанку и прошептал ей что-то на ухо – та удивленно подняла брови, но ни слова не сказала и удалилась на кухню.
После ужина Смайл повел его в спальню и усадил на подготовленную ко сну постель. Там он накапал что-то из пузырька в бокалы с вином и протянул одну из порций Левитту.
-Что это? – спросил он, заглядывая в полученную смесь.
-Лауданум. Пей, - в его взгляде впервые за вечер промелькнуло что-то жесткое, но когда юноша приложился к кубку, черты его снова смягчились. Он разулся и забрался в постель, так же отпивая от своего бокала.
Левитт осушил свою порцию до дна, поставил кубок на пол, отправил туда и полотенце, а после полез рукой под рубашку любовника. Тот остановил его и уложил на подушки.
-Не нужно,- сказал он.- Ты очень устал, и я хочу, чтобы ты отдохнул.
-Да?- Левитт посмотрел на него с откровенным недоумением.- Ты, выходит, тоже устал, раз пьешь опий?
-О нет, я чрезвычайно возбужден. Поэтому чтобы уснуть с тобой мне понадобится много лауданума.
Левитт подумал, что во всем этом есть какой-то подвох. Все это чересчур странно для Смайла, и опасения его подтвердились, когда в спальню вошла горничная, которая молча поставила рядом с кроватью миску с сырым мясом и пожелав им доброй ночи удалилась.
-Что это?- спросил Левитт, начиная догадываться, в чем дело, и с холодеющим сердцем ощущая, как голова становится тяжелой, а веки закрываются сами собой.
Смайл тоже поставил свой бокал на пол, приобнял Левитта и благодушным выражением лица вынул из-под подушки длинный кинжал.
-Я, видишь ли, тоже все это время собирал информацию про твоего ночного дружка,- сказал он, с затуманенным взором рассматривая лезвие в свете свечей.- Его называют Тварь-в-Цепях, и он нападает на людей во сне. И знаешь что? Эта мерзость не любит оставлять подранков. Если она поцарапала тебя, то она придет за тобой снова, поверь мне…
-И ты говоришь мне об этом только сейчас?- всполошился Левитт, силясь подняться, но наркотик уже полностью захватил его.
-Дорогой, к чему было тебя беспокоить такими мелочами? Я с тобой, и ночью ты сможешь рассчитывать на мою помощь, а не только на мамочку, которую будешь звать, когда вы снова встретитесь…
-Ну и гад же ты…- пробормотал Левитт, раздумывая, а с каких это пор Смайл так уверен, что ему удастся убить это чудовище своими силами – он никогда не видел, чтобы импресарио с кем-то дрался.
-Джейкоб,- позвал он, почти полностью погруженный в сон,- а почему Бен Мясник назвал тебя Арлекином?
-Меньше знаешь – крепче спишь, малыш,- было последнее, что он услышал.
***
Ариель в очередной раз вошел в большую залу, где дочь его хозяйки развлекалась с друзьями. Сейчас все гости спали, а хозяйская дочь дремала в объятьях другой девушки, сидя на королевском троне. В зале царила тяжелая смесь запахов – пот, разлитый алкоголь, опиумный дым и дорогой парфюм. Ариель поставил уши торчком, прислушиваясь, есть ли здесь кто-нибудь неспящий – но все было спокойно, все дышали ритмично и излучали вибрации неги и утомленности.
Процокав неподстриженными когтями к трону, Ариель в который раз шарахнулся, заметив свое отражение в паркетном полу – маленький лохматый щенок с драгоценным ошейником, боящийся собственной тени и часто играющий с собственным хвостом. Сейчас он искал то, что позволяло ему ощутить себя другим…
Вот оно… Блюдце густого, гнилостно пахнущего тюремного меда, в котором плавала утопленная муха и несколько хозяйских волосков. Ариель сначала облизал палец хозяйки, обмакнутый в сладкий наркотик, а после погрузил мордочку в блюдце, старательно подгребая языком остатки.
Отражение его на гладком полу дернулось и пошло рябью. Дрожа в свете догорающих свечей, оно начало разрастаться, пуская во все стороны дымные хвосты. Ошейник при этом рассыпался на сияющие пятна, свиваясь в длинные цепи, опутывающие тело. Щенок, попирающий крошечными ножками огромное клубящееся отражение нетвердо попятился, а после бухнулся на бок.
Тварь-в-Цепях оторвалась от своего земного тела, и, ведомая разумом щенка, рванулась на запах крови. Запах добычи, которая была оцарапана и осталась в живых.