И в догонку!))
Бонусный упоротый фик про русалочек с теми же персонажами
вы правда все еще хотите это читать?)
-Кораблекрушение! Там кораблекрушение!
Именно это прожестикулировал Барни, ворвавшись в грот и развернув к себе лицо Левитта, в сотый раз перебирающего свои сокровища.
В мягком свете водорослей, которые колониями наросли на стенах, было видно, что Барни не шутит - он был возбужден и взбудоражен.
Левитт бросил взгляд на доверху забитые сундуки драгоценностей, из которых нещадно вываливалось золото и цепи рубиновых бус. Ему все равно было мало. Он хотел еще больше, поэтому взметнув со дна грота облако взвеси, поднялся к выходу вслед за другом.
Давно миновали те времена, когда им приходилось таиться от родителей и жителей города, пробираясь к местам, где затонули люди. Интерес у них был разным: Барни был без ума от культуры людей и от того, что они придумывают и изобретают, а Левитт был заворожен тем, как они умели обрабатывать камни и металлы, используя при этом смертоносное волшебство огня. Барни, от природы любопытный, хотел изучать людей, а Левитт всего лишь интересовался их вещами, ощущая в них энергетику необыкновенной ценности и важности.
К сожалению, их соплеменники не разделяли такой пылкой любви к двуногим. Они постоянно твердили двум оболтусам, что люди опасны. И так оно и было, потому что контакт с людьми становился проклятьем для любого из их народа - существовало огромное количество историй и преданий о том, как кто-нибудь и русалок вспыхивал страстью к человеку, и заканчивалось все это печально. Русалка либо умирала от тоски, либо была вынуждена выйти наружу - под солнце, чтобы выжить. А там, на суше, с непонятными людскими обычаями и законами мало кто держался долго. Но парни были самоуверенны в силу юного возраста, они полагали, что ведут себя осторожного и уж с ними-то такое не случится. К тому же, их по большей степени интересовали вещи, а не сами сухопутные, поэтому им казалось, что опасность обойдет их стороной. Даже угроза изгнания из города не напугала их, а наоборот, они вцепились в эту возможность, чтобы полностью посвятить себя интересующему их занятию.
В этот раз, как и прежде, ничто не предвещало беды. Барни и Левитт подплыли к месту действия, осматривая его сначала с расстояния - затаившись меж подводных скал и прядей морских растений.
Высоко сверху, над водой слышался грохот, и в глубину оттуда проникали яростные вспышки света - оба знали, что это огонь. Волшебство, неподвластное морскому народу, разрушительное и страшное, однако притягательное, как и все неизведанное.
Черные подбрюшья человеческих кораблей покачивались на волнах, роняя в воду маленькие человеческие фигурки. Некоторые из этих фигурок камнем шли вниз, некоторые стремительно возвращались на поверхность, чтобы пропустить через свои лицевые жабры воздух, а некоторые беспомощно путались в кружеве такелажа.
-Я хочу вскрыть кого-нибудь. Хочу посмотреть, что у них внутри,- прожестикулировал Барни, в нетерпении царапая пальцами камень.
-И съесть?- с любопытством спросил Левитт.
-Нет. Я уже пробовал. Они не как рыба. Они как...- Барни потерялся в своих мыслях, вспоминая многочисленные опыты и эксперименты, проведенные на морских тварях.
Эти его исследования всегда пугали горожан, потому что никто из них не убивал из любопытства, и все они вскрывали добычу только, чтобы есть. Левитт тоже иногда побаивался того, что творилось в голове Барни, но предпочитал помалкивать, понимая, что его увлечение украшениями тоже выглядит странно. Он и сейчас носил на себе нити морского жемчуга и множество золотых колец и браслетов, чтобы хотя бы часть его сокровищ всегда была с ним.
-Я не могу терпеть, я хочу туда сейчас,- сказал Барни и, не дожидаясь, пока Левитт попытается удержать его на месте разумными доводами, нырнул вперед.
Левитт действительно подался за ним, чтобы вернуть его на место, а потом перебрал по камню руками и вернулся на место. Он тоже был в нетерпении, но рисковать так сильно не хотел. Дождавшись, когда канонада наверху стихнет, он все-таки решился и скользнул к висящим в воде телам. В конце концов, он не хотел, чтобы красивые людские безделушки достались страшным хозяевам бессветной тьмы - удильщикам и живоглотам.
***
Волка уже не в первый раз убеждалась, что этот ублюдок Смайл вечно впутывает ее в работу, после которой она понимает, что осталась в живых только чудом. Порою она думала, что он сумасшедший - тот и сам с головой нырял в свои авантюры, как будто был уверен, что он бессмертен и никакой черт его не возьмет, даже когда все становилось безысходным и обращалось против него.
Вот и в этот раз все пошло наперекосяк. Охрана торгового судна. Это звучало вполне прилично и не сулило беды. Даже походило на нормальную работу, и Волка была несказанно озадачена и удивлена, что Смайл предложил ей именно это, а не очередной мутный поход в пещеры или джунгли, где кровососущие упыри или восставшие из мертвых правители поджидали путников на каждом шагу.
И поначалу все шло вполне себе прилично. Морской воздух, свежий ветер, долгие, но ни капли не утомительные вахты у дверей в рубку. Волка даже начала думать, что небеса послали ей небольшой оплачиваемый отдых, который омрачался лишь тогда, когда Смайл нес вахту вместе с ней и дурил ей голову своей пустой амбициозной болтовней. Смайл был из тех, кто никогда не удовлетворяется тем, что имеет, и постоянно грезил о каких-то несметных богатствах и привилегиях. Насколько Волка успела его узнать, он был чертовым везунчиком, и в глубине души она не сомневалась, что рано или поздно этот скользкий человек найдет способ добиться всего, чего хочет.
Когда на горизонте появилась черная и стремительно растущая точка, а юнга на марсе взвизгнул "Пираты" и начал бить тревогу, она поняла, что ничто в ее жизни не меняется.
Пираты прибыли едва ли не армадой. Три корабля. Впрочем, для двух лодчонок с драными парусами слово "корабль" было слишком громким названием, однако третий, огромный вычерненный временем фрегат одним своим видом говорил "Вам конец". И Волка сразу ему поверила. Но неполученное жалованье она отработала на славу. Сначала они бились на палубе со Смайлом, бок о бок - почти привычное мерзкое ощущение, что подвернись этому хмырю возможность, он с удовольствием заслонит себя ею. Потом их отнесло друг от друга, она потеряла его из виду, да и ей уже не было дело до него, и мысли ее полнились предположениями, умрет она здесь или случится что-то, что все изменит.
А потом был треск, хлопанье оборванного паруса, свист канатов, и что-то здорово врезало ей по голове. Открыв глаза, она обнаружила себя в воде, в ворохе пузырьков, в зеленоватом киселе, который превращал все звуки в отдаленный шум. Она подумала, что все кончилось, когда силуэты людей и кораблей начали уменьшаться. Она подумала, что ей не страшно и что все так спокойно. А потом над ней возникла гибкая чешуйчатая петля, которая вывернулась в человеческий торс и голову, увенчанную светлыми колышущимися вихрами. Большие острые глаза, оскаленный в острозубой ухмылке рот, пальцы, переплетенные перепонками и сжимающие тонкие лезвия. Существо подалось к ней и в нерешительности замерло, а Волка смотрела на него во все глаза, и медленно в ней появлялось понимание, что лезвия, которые держат эти ящерьи руки - медицинские, и что интерес, написанный на лице создания, похож на тот, с каким дети отрывают крылья мухам.
Тело начало действовать быстрее, чем соображала голова, она резко выбросила руку вперед, хватая существо за горло. Лезвия сверкнули во всполохах взрывов, прежде чем рыбками нырнуть в глубину. Создание с испугом вцепилось в ее кисть, царапаясь и пытаясь высвободиться - его сопротивление придало девушке сил. Она отшвырнула его в сторону и взвилась вверх, доставая из-за пояса нож, который чудом не вывалился во время ее падения.
Она плыла к поверхности, в любой момент ожидая, что чешуйчатый хвост опутает ей ноги и потащит на дно. Она до боли в пальцах сжимала рукоятку, готовая врезать по этой твари, едва она коснется ее, но девушка благополучно всплыла, и ничто ее не задержало. Кашляя и глотая режущий глотку воздух, она подумала, что морское чудище могло ей померещиться. Она же ударилась головой и была в воде столько времени, все ведь могло случиться. Но, повинуясь какому-то неясному порыву, она нырнула снова и, замерев, посмотрела вниз. Обломки досок, канаты и мертвецы вальсируя опускались в темноту. И посреди этого странного дождя действительно виднелся получеловек с длинным рыбьим хвостом и светлым лицом. Он смотрел на нее и не трогался с места.
***
Левитт успел сдернуть с одного двуногого серебряную цепочку с распятой на кресте фигуркой, а так же вырвать у одного из мертвецов серьгу, прочертив ею красную полосу в воде, которая закурилась дымом и прошла сквозь жабры, оставив во рту металлический привкус, до того, как натолкнулся на этого человека.
Его ошибкой стало то, что он успел войти в азарт. А этот погрузился достаточно глубоко, чтобы можно было принять его за очередного мертвого. Левитта привлек кошелек на поясе. Он знал, что там люди часто хранят интересующие его вещички, поэтому он безо всякой осторожности подплыл к нему и обвил руками, нащупывая твердую выделанную кожу и смело засовывая пальцы внутрь. То, что человек дернулся от прикосновения, стало для него полной неожиданностью, но то, что произошло дальше, перевернуло с ног на голову всю его жизнь.
Двуногий, без сомнения самец - судя по росту и отстриженным волосам, ловко извернулся, и едва Левитт рванул от него в испуге, словил рукой длинные цепи жемчуга и уверенно намотал их на кулак. Пойманный таким образом и полупридушенный своим украшением, Левитт сбился с курса и смог только несколько раз бестолково взмахнуть в воде щупальцами, прежде чем незнакомец привлек его к себе. Ему впервые довелось видеть лицо живого человека так близко - обычно они с Барни имели дело только с мертвыми, зачастую безобразно раздувшимися от гниения людьми, а этот был в сознании, все еще силен и, очевидно, хорошо знал что делал. Левитт, вознамерившийся содрать с себя жемчужную "уздечку", чтобы высвободиться, проследил за взглядом человека, который оценивающе посмотрел на вьющийся в воде жемчуг, на тускло блестящие браслеты и кольца, и узнал в этом взгляде алчность - такую же, какую всегда ощущал сам. Незнакомец перехватил ожерелья у самого горла Левитта, подтянул его лицо к себе и успел поцеловать, прежде чем тот оттолкнулся от него всеми конечностями, и подпорченные долгим лежанием в воде нити лопнули, разбросав драгоценные перламутровые бусины вокруг них, как крупу.
***
Барни тоже вернулся с пустыми руками. Был он задумчив и непривычно медлителен.
-Я потерял сегодня ножи для лечения. Очень жаль. У меня очень мало лечильных приборов, а книга с картинками уже расползлась. Я думаю, в следующий раз надо будет положить ее в грот с воздухом и листать там.
Левитт, сидящий молча в углу, спрятал лицо до самого носа в сложенные руки и вяло махнул щупальцем, показывая, что слушает его.
-Меня сегодня потрогал живой человек,- сказал Барни, задумчиво дрейфуя под потолком, и от его этого состояния жесты становились нечеткими и едва понятными.- Я думаю, ничего страшного не произошло. Со мной ничего не случилось. Но мне даже жаль. Мне кажется, все, что я здесь имею - это мусор. Ты скажешь опять, что я сумасшедший, но сегодня мне показалось, что если узнать их там, на суше, то можно увидеть много чудес и волшебства. И может все предания не так уж и правы. Может все просто боятся, и нужно узнать все самому?
К концу своих длинных речей, на которые всегда был горазд, он заметил, что Левит на него больше не смотрит. Что он полностью спрятал лицо в руках, и по щупальцам его проходит нервическая дрожь.
Барни опустился к нему, поднял его его лицо, собираясь спросить, что случилось, и с ужасом отшатнулся.
-Что с тобой?- замахал он руками.
Губы его друга посинели, приобретя мертвенный, несвойственный их народу оттенок, темная сетка вен проступила на лице, так же начали синеть ногти на руках.
-Пенная Матерь и Глубинное Дитя!- воскликнул Барни, всплескивая руками в священном жесте.- Ты заболел тоской! В этом нет сомнений! Я видел такое в городе, когда был головастиком. Как это случилось, мой близкий друг?- последние слова выражались тем, что Барни взял его за руки.
Левитт выдернул из его ладоней свои почерневшие пальцы и отвел их подальше назад:
-Это может быть заразно! Не трогай!- прожестикулировал он, отодвигаясь к стене.- Мои дни сочтены. Ты же знаешь, как быстро это происходит.
-Но ты же можешь последовать за этим человеком. Ты же не собрался умирать всерьез?
-Последовать за человеком? Это означает умереть чем-то еще более страшным!
-Никто этого не знает. Никто не знает, что происходит с нами на суше. Никто ведь не возвращался.
-Потому и не возвращались. Там огонь, огненный шар в небе и смерть везде.
-Это может быть и выдумки. Люди же как-то живут. Ты должен попробовать. Нельзя умирать вот так, и дороги назад нет. Как это случилось? Кто это был? Ты узнаешь его?
-Я узнаю его, потому что вот это пройдет рядом с ним,- Левитт потряс своими руками, и с тоской глянул на собранное за всю свою жизнь золото.- Он сделал это из-за дорогих вещей. Вот этих,- он указал на сундуки. -Он специально так сделал, чтобы все это получить. Ему понравились мои находки,- он тронул браслеты на запястьях.
-Неужели эти штуки дороже тебе, чем твоя жизнь?
-А тебе твои?
Барни призадумался, а потом ответил:
-Я пойду с тобой. Ты не будешь один. Я тоже разыщу человека и заболею тоской. И мы увидим, что там наверху, вместе.
-Тебе не нужно убивать себя ради меня.
-Но я хочу этого. Я мог бы сделать это и без тебя.
Левитт рассмотрел его лицо и понял, что это правда.
-Тоска - не значит смерть. Не для нас с тобой, вот увидишь,- сказал Барни и протянул ему руку.
***
-Ты какого хрена такой довольный?- спросила Волка, закончив вбивать палку в землю, и неприязненно взглянув на своего товарища по несчастью.
По ее мнению поводов быть довольным чем-либо в их положении не было вообще. Начиная с того, что их корабль ограбила и пустила на дно банда чернолицых головорезов, заканчивая тем, что ей удалось добраться живой до острова ни с кем иным, как с виновником всех своих бед и несчастий.
Смайл, облаченный по причине жары и работы только в штаны, действительно занимался своим шатром, улыбаясь и напевая что-то себе под нос.
Ночевка в наспех сколоченных из досок, веток и кусков паруса убежищах вряд ли внушала ему столь уж отрадное предвкушение. Так же как и отсутствие вменяемой жратвы или перспектив, что в ближайшее время здесь появится судно, согласное их подобрать.
-Ах, дорогая моя,- пропел он, натягивая парусину над вбитыми в землю кольями.- Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Выше нос! Мы ведь живы, в конце концов. К тому же, воистину одной рукой Господь отнимает, другой одаривает...
-Дьявол меня раздери, если я понимаю, что за чепуху ты несешь,- раздраженно отозвалась девушка, усилием подавив в себе желание запустить в этого павлина камнем, которым все это время орудовала.
Она утерла пот со лба и посмотрела в начинающий розоветь горизонт. День-два наедине с этим придурком, и она тоже сойдет с ума, как пить дать. И надо еще подумать над тем, чтобы убить его раньше, чем он ее - если здесь не окажется еды. Благо, у нее хотя бы был с собой нож. Впрочем, не мешало бы прибить его здесь и сейчас, просто за то, что по его вине они оказались в самой заднице мира, без денег, припасов и вообще чего бы то ни было, кроме кучи обломков и ракушек.
-Ты когда-нибудь видела русалок, девочка?- спросил Смайл, очевидно устав от долгого молчания и решив размять язык, чтобы выбесить ее еще больше.
Обращение это ей не нравилось, что она и продемонстрировала молчанием, которым сопроводила установку следующего колышка. Но этому трепачу и не требовался собеседник, достаточно было ушей, которые внимали.
Впрочем, вопрос этот ее насторожил. Будь у нее охота отвечать, она бы сказала "Никогда. До сегодняшнего дня." Эта странная подводная встреча почему-то взволновала ее, отозвавшись внутри тоской по чему-то сказочному и неведомому. Это было не то чудо, когда статуя чудовища в разрушенном храме вдруг оживала и пыталась тебя сожрать, и не то, когда на тебя пикирует стая вопящих полулюдей-полуптиц, которые столь же безмозглы, что и чайки. Здесь она прикоснулась к существу без сомнений разумному, но такому же чужеродному, как и души мертвых или ангелы в небесах.
-Мало кто верит в их существование,- продолжил тем временем Смайл, деловито и едва ли не привычно закрепляя парус на колышках - Волка уже успела убедиться, что опыт в вопросах выживания у него имелся немалый.- Потому что народ этот сторонится людей как может. Они живут где-то глубоко в своих таинственных светящихся городах целыми племенами, вынашивают икру, строят дворцы из кораллов и морских цветов, пасут рыбешку, как мы овечек, и делают все возможное, чтобы не встретить в один прекрасный день человека. А знаешь почему?
Волка помимо воли заинтересовалась - она обнаружила, что стоит и смотрит на него, ловя каждое слово. Мотнув головой, отгоняя наваждение, она вернулась к работе, но буркнула:
-И почему же?
-Есть легенда о том, как появились русалки. Что якобы двое влюбленных детей из магических кланов не могли быть вместе, потому что их семьи враждовали. И они ушли от всех в море, превратив себя в полурыб, чтобы быть там всегда вместе. Их мечта сбылась - они наводнили морские глубины своими потомками, однако это не значит, что их родители ничего не делали. В надежде вернуть отпрысков обратно они наложили на своих чад вдогонку заклятье, что полюбив человека с суши, они непременно должны быть с ним, иначе зачахнут и умрут. Зачахнут буквально, у них от этого начинается какая-то смертельная болезнь. По прошествии времени русалки изолировались от людей полностью, чтобы не допустить этого, а заклятие усилилось, и по слухам теперь достаточно совершенно малого взаимодействия, чтобы вызывать у них любовную лихорадку,- он издал довольно неприятный смешок.
-Откуда ты столько знаешь про это?
-Ну, я люблю легенды и слухи. Никогда не знаешь, что тебе пригодится, правда?- подмигнув девушке в какой-то похабной манере, мужчина скрылся за устанавливаемой стеной из той же парусины.
-Это ведь всего лишь сказки,- с сомнением пробормотала Волка и умолкла. Тот светловолосый тогда совсем не выглядел испуганным. Нет, он выглядел так, будто не решался поплыть к ней.
***
Начинался прилив, когда Волка окончательно поняла, что ничерта не словит. Смайл даже крикнул ей с берега, чтобы возвращалась, но она совершенно не хотела припираться к нему с поражением. Тот нашел гнездовье птиц, добыв к общему столу яиц, и признавать его превосходство в плане умения добывать пищу было крайне унизительно. Впрочем, она почитай с самого начала чувствовала, что только безумная рыба клюнет на ошметок того, что ей удалось выдрать из пойманного мелкого крабика. Если уж на то пошло, то она с гораздо большей пользой потратила бы этот ошметок, съев его сама.
Со стороны острова неслись аппетитные съедобные запахи, и Волке от злости хотелось колотить кулаками воду. Он ведь даже умудрился добыть соли, просто оставив емкость с морской водой на солнцепеке. Смайл не станет потешаться над ней, и даже не заставит ее клянчить у себя еду, но совершенно точно сделает что-нибудь или бросит какое словечко, отчего она ощутит себя еще более ничтожной, чем сейчас. Поэтому она и торчала в воде, надеясь на какое-то чертово чудо. И чудо случилось.
На второй окрик Смайла, Волка обернулась и процедила себе под нос:
-Щас я приду, только довызываю кракена, который заколотит тебя в песок, кичливый ты петух...
Она не успела договорить, как приливная волна накрыла ее с головой и сбила с ног.
Девушка не испугалась, а успела лишь подумать, что для ее спутника это явно будет дополнительный повод для насмешек. А после она поняла, что поток воды тащит ее в открытое море, и что она совершенно никак не может вырваться из течения и всплыть. Когда девушка начала испытывать что-то похожее на панику от того, что воздуха в легких оставалось все меньше, она вдруг ощутила, как что-то дернуло ее вниз, выбивая последнее дыхание кучей пузырей. В сумраке морской воды она оказалась лицом к лицу со своим подводным знакомым - светлые вихры, нечеловеческие глаза. Мушки заплясали у нее перед глазами от желания вдохнуть, а это лицо начало приближаться, пока она не ощутила прикосновение к губам. Рефлекторно она двинула кулаком куда-то в живот этому существу, и разум ее окончательно канул во мрак.
***
-Ничерта не понимаю, что ты говоришь. Да-да, и твоего дружка тоже. Хватит махать руками, и не трогай ее, я уже выкачал из нее воду...
Это был голос Смайла, несомненно. И судя по тому, как ей болело под ребрами, воду он из нее откачивал, просто прыгая на ней. Она повернулась на бок, выкашливая еще какое-то количество горькой жидкости, и открыла глаза. В голове было мутно, глотка и нос горели огнем, а во всем теле томно разлилась непозволительная слабость.
Она увидела, что лежит на песке, что в волосах ее полно осколков ракушек, и что Смайл, сидящий на выпирающем в воду куске скалы, вертит в руках какие-то безделушки, разговаривая с кем-то. Резко подхватившись на месте, она пережила несколько головокружительных мгновений, при которых в глазах у нее потемнело, а дыхание стало весьма болезненным. Но после она смогла сфокусировать взгляд на раскинувшемся пейзаже и увидела тех, с кем разговаривает ее товарищ по несчастью.
Это были двое юношей, в одном из которых она узнала нахала, который пристал к ней там под водой. На поверхности ее новый знакомый выглядел немного иначе. Более обычно что ли. Ни дать ни взять, молодой человек, решивший искупаться голышом - но в этом разубеждал вздымающийся время от времени над водой хвост, радужно отливающий лазурью и изумрудом.
Второй был темноволос и кудряв, и на руках его поблескивали браслеты и перстни – из тяжелого темного золота, в воде под ним жутковатым шлейфом шевелились черные осьминожьи щупальца. Парочку украшений Смайл взвешивал в руке, рассматривая их на свет и одобрительно цокая языком.
-Я должно быть еще сплю,- услышала Волка себя со стороны.
-Тогда не просыпайся подольше, милая, потому что в этом сне я богач,- он помахал ей массивным витым браслетом.
-Что происходит,- спросила девушка, предприняв неудачную попытку встать.
Блондин подплыл к ней поближе, но выползать на мелководье не решался. Он смотрел на нее с настоящим и неприкрытым восторгом, и Волка, не привыкшая к такого рода взглядам, отвела глаза в сторону, уставившись снова на Смайла.
-Кажется, мне удалось подцепить на крючок нечто весьма замечательное,- доверительно сообщил ей Смайл – новоявленный «богач», сидящий на камне в одних закатанных штанах, со щетиной и спутанными волосами.- Вот этот вот уродец,- он указал на темноволосого,- мой, и вынужден теперь таскаться за мной, если не хочет помереть. Я буду называть его золотцем, потому что уверен, там, где он все это на себя нацепил, есть еще,- с этими словами он попытался погладить украшенного парня по макушке, но тот отпрянул назад, шипя и обнажая острые акульи зубы.
-А вот этот, судя по всему, твой,- Смайл кивнул на второго.- Смотри, как к тебе сунется. И когда это ты успела?
Волка промолчала, не став объяснять, что это странное существо успело все сделать само и без ее желания. После того, что рассказал о русалках накануне ее спутник, было непонятно, почему это вот парень так себя повел. Тот темноволосый явно попал в такое положение не по своему желанию.
-Он вытащил тебя из воды. Обычно они топят людей, а не помогают всплыть. Разве что, когда уже связаны с каким-то человеком, от которого зависит их жизнь. Ну что ж,- Смайл поднялся на ноги, отряхивая зад и колени от песка,- не будем глупить и воспользуемся этим подарком судьбы, правильно? Вот ты, - он окликнул светловолосого,- рыбы нам принеси. Тебе же ничего не стоит. Покорми свою леди, раз уж собираешься за ней таскаться. Ры-ба. Понимаешь?- Смайл ребром длинной ракушки схематично изобразил рыбину на песке, ткнул пальцев в нее, потом в Барни, а потом в море вдаль.- А ты,- он махнул рукой второму, который настороженно следил за ним,- вот этих штук сюда еще притащи, да побольше,- он повертел браслетом.- Иначе я уйду в лес подальше без тебя, а ты тут издохнешь на берегу, ясно тебе? Ох, боги, ничерта им не ясно. Волка, ты попробуй.
***
Человеческая речь звучала странно, какие-то звуки, в которых явственно слышались эмоции и чувства. Наблюдать за этим было любопытно, но малопонятно.
Человек-самец рисовал на песке что-то, указывал в море, а потом заговорил с человечкой, и они начали беседовать о чем-то очень громко и бурно, не обращая внимания на двоих морских жителей.
-Это похоже на рыбу,- прожестикулировал Барни, указывая на рисунок.
-Он, наверное, хочет, чтобы мы принесли ему рыбы. Им надо что-то есть, а плавают они не хорошо,- отозвался Левитт, снова и снова возвращая взгляд к своему человеку.- И хочет, чтобы я нес ему свои вещи из грота.
-Этими вещами они меняются, чтобы получить что-то еще. Поэтому они для них ценные.
-Тут ему не с кем меняться.
-Да, это так. Значит, он хочет, так же как и ты, собирать их.
-Он плохой человек, черный и глубинный. Он из зубов и шипов, как удильщики. Когда он получит все мое, он бросит меня на берегу, а сам уйдет.
-Тогда тебе придется выйти, чтобы пойти за ним.
Левитт посмотрел на него со страданием.
-Я выйду с тобой,- сказал Барни.- Обещаю. Ты же помнишь, я обещал, что мы будем вместе.
-Когда мой человек разойдется с самкой, мы с тобой тоже разойдемся.
-Пока этого нет. Может они брачующиеся. Тогда они не разойдутся.
-Она непокорно разговаривает с ним. Не брачуются они. Они даже убежища строят порознь.
Человек Левитта снова обратился к ним, замахав на них руками и отправляя их в море.
-Надо покормить их,- сказал Барни, скользнув от берега к открытой воде.- Они как мальки, не умеют охотиться на рыб.
Левитт согласился с ним и нырнул в воду. Догнав своего друга, он тронул его за руку, останавливая, и сказал:
-Я хочу выучить их речь. Если понять их, можно будет выучить и их письмена. А если понимать людей и письмена, то можно найти, как освободиться от них.
-Это храбрые речи. И мне нравится, что ты собрался это сделать,- Барни похлопал его по плечам одобрительно.- Это значит, что ты больше не хочешь умереть, а будешь сражаться.
-Без тебя я бы этого не сделал.
-Без тебя я бы тоже мог не сделать это очень долго. Я рад, что так получилось.
-Я не рад. Но рад, что ты здесь.
***
-Ты бы видела, сколько жемчуга было на нем, когда он полез ко мне тогда под водой. Ожерелье чуть ли не в три моих роста, только представь. А жемчужины размером с вишню. Жаль, мы его порвали, пока барахтались.
-И что, ты собираешься заставить его принести тебе свое золото, а потом прирезать?- спросила Волка, раскладывая на куске парусины табак, в надежде, что тот высохнет и будет все еще годен для курения.
Смайл ковырялся в костре веткой, продолжая мечтательно трепаться про свое сомнительно богатство. Волка же вот не знала, что ей теперь делать с прибившимся и зависящим от нее морским мальчиком. Она была из того сорта людей, которые не дрогнув ни единым мускулом, вгонят вилку в глаз какой-нибудь мерзкой бородатой роже, но при этом не могла найти в себе твердости и хладнокровия, чтобы бросить нуждающееся в ней существо. Сейчас, на безымянном островке еще ладно, с постоянным присутствием молчаливого блондинчика можно будет смириться, но если им все же удастся вернуться на континент, то куда его потом девать, и как с ним быть. Как его с собой таскать? В бочке с водой? Единственным верным вариантом с поиском виноватого во всем таком положении дел, по-прежнему оставался Смайл, но теперь от умерщвления его, ее сдерживало еще и то, что, судя по всему, от него зависела жизнь еще одного ни в чем не повинного существа.
-Ну, зачем сразу прирезать. У меня просто мысли разбегаются от того, как его можно использовать. Мало что ли в этих богом забытых морях кораблей, потопленных штормом, пиратами и несчастьями? Только подумай, сколько сокровищ он сможет поднять с морского дна.
-Ты сначала отсюда выберись, а потом разбегайся мыслями,- язвительно посоветовала ему Волка, растирая в пальцах табак и нюхая его.
-Мы тут и суток не проторчали, а ты уже так упаднически мыслишь. Восприми это как отдых. Солнце, море, два симпатичных мальчика приносят тебе еду, золото и все, что пожелаешь. Советую тебе, воспользовавшись случаем, искупаться обнаженной на закате - дивные ощущения.
Волка представила, как Смайл при этом расположится на берегу, наблюдая за действом с нарочито развратным видом, может даже полезет к себе в штаны - с него станется, и посмотрела на него, презрительно скривившись.
-Ты глянь, кто вернулся!- воскликнул Смайл, обрадованно вскакивая с места и широким шагом направляясь к берегу. - Наши маленькие добытчики.
Волка отмахнулась от дыма, полетевшего в ее сторону, поднялась на ноги и увидела в синей ночной воде шевелящиеся силуэты. Она поспешила туда, чтобы не оставлять этих немых бедолаг один на один со своим чудовищным спутником.
Смайл поприветствовал ее, потрясая двумя большими рыбинами, на серебристых боках которых отчетливо виднелись полумесяцы от зубов.
-Свежайшая! Ни в одном порту тебе таких красоток не преподнесут,- воскликнул он, передавая добычу ей в руки, чтобы она сама в этом убедилась. Волка взяла машинально, глядя на то, как темноволосый парень снимает с себя цепи из влажно поблескивающих рубинов, ворох жемчуга, золото - все это лежало на краю скалы горкой хлама, слишком нереальное, чтобы быть правдой.
-Ну, разве это путешествие не окупило себя?- поинтересовался Смайл, умильно наблюдая за этим.- И ты посмотри на них - все поняли. Хоть по виду и не скажешь, будто в голове у них что-то есть.
-Перестань говорить про них так, будто они животные,- одернула его Волка.
-Перестанут ими быть, тогда возможно,- ухмыльнулся мужчина.
Волка в своем воображении треснула ему рыбиной по лицу. Иногда она думала, что ее от всего этого сдерживает то, что ей просто противно вступать с ним в какое-либо взаимодействие.
Смайл отодвинул сокровища подальше от края и сказал:
-А сейчас будет что-то невероятное и чудесное. Никуда не уходи и смотри, такое не каждый день увидишь. Если конечно, эти двое так сообразительны, как мы о них сейчас отзывались. Ну-ка ты,- он махнул рукой тому, что принес ему золото,- иди ко мне сюда.- Смайл опустился на колени на каменистый край и протянул обе руки к своему морскому трофею.
Тот опасливо отплыл от него назад, глядя при этом настороженно и враждебно. Светловолосый приблизился к своему товарищу, и сделал несколько странных пассов руками - таких быстрых и скользких, что Волка не сразу поняла, что он делает. Он говорил. А второй отвечал ему точно так же, на непонятном языке жестов. Уже одно это походило на чудо. Но то, что было дальше, превзошло все ожидания девушки.
Парень с украшениями действительно нерешительно подплыл к Смайлу, всплеснув над водой кончиками гибких черных щупалец, а потом позволил развернуть себя спиной к скале, и когда мужчина, подхватил его и поднял над водой, затаскивая к себе на берег, Волка задохнулась от изумления. Так же как и сам поднятый на камень парень, и его блондинистый товарищ.
Не было больше никаких щупалец. Оказавшись на суше, юноша обрел обыкновенное человеческое тело, как будто оставив в море все, принадлежащее морю.
-Выглядит эффектно, согласись,- сказал Смайл девушке, продолжая держать парня и через его плечо глядя на вполне себе человеческие ноги, лишенные каких-либо признаков того, что на их месте раньше было что-то другое.- Покажи его в цирковом представлении, билеты с руками оторвут.
Мужчина начал подниматься и потянул за собой морского юношу, помогая ему встать. На ногах тот держался неуверенно, и было очевидно, что без поддержки Смайла либо свалился бы, либо просто нырнул обратно в привычную воду.
-Поздравляю тебя с новым рождением, малыш, и добро пожаловать на сушу,- торжественно провозгласил Смайл ему на ухо.- Нарекаю тебя... хм... Джозефом, чтобы не звать тебя безымянным уродцем, а то моя компаньонка недовольна. Знавал я как-то одного Джозефа, мы воевали вместе, очень прижимистый был еврей. Постоянно исчезал, когда был нужен.
Девушка тем временем обратила внимание на светловолосого, который подплыл к каменистому берегу и выжидательно смотрел на нее. Поймав ее взгляд, он протянул к ней руку в призывном жесте, и она поняла, чего он ждет.
Бросив рыбу валяться на песке, она подошла к краю и вытащила на берег второго парня, во все глаза таращась на то, как закрываются, исчезая полностью, жабровые щели под его ушами, как рыбий хвост, преодолевая тонкую границу, отделяющую море от воздуха, превращается в человеческое тело, будто эта зыбкая линия вибрировала от магии и волшебства, преобразуя одно в другое. Легенда Смайла оказалась правдой. То, что она видела, было планом тех далеких неизвестных родителей, которые мечтали вернуть заблудших детей домой.
Неосознанно подражая Смайлу, Волка подумала, что надо бы дать ему имя. И почему-то в голову ей пришло, что его должны звать Шмель. Хоть как раз таки это имя больше подходило животному, чем то, каким нарек своего "питомца" ее спутник.
***
Смайл, выступая в качестве единственного специалиста по русалкам, весь вечер провел в поучениях и лекциях, которые Волка почти не слушала. Или слушала в пол-уха.
Она смотрела на эту парочку, которая, казалось, упала с луны – так они таращились на всё и всему удивлялись. Они трогали листья и кору деревьев, наблюдали за тем, как сыплется сухой песок из рук, рассматривали вещи и с благоговением пялились на огонь, опасаясь подходить к нему на расстояние ощущения тепла и избегая дыма, кашель от которого привел их в неописуемый ужас – в тот момент они, должно быть, подумали, что умирают. Смайл похихикивал над ними и отпускал совершенно дурацкие комментарии. Волка, глядя на них, ощущала себя какой-то обновленной и чистой – как будто их эта наивность и невинность была заразительной.
-Поскольку, где-то в глубине своих заколдованных рыбьих мозгов они все же люди, процесс очеловечивания у них должен проходить довольно быстро. Наверняка даже есть какой-то секрет, благодаря которому они могут начать понимать наш язык, но увы, так усердно этой темой я не интересовался,- Смайл говорил увлеченно, с энтузиазмом человека, которому подбросили занятную и любопытную игрушку, и он искренне и настырно намерен ее изучать.- Поменьше пребывания в море, побольше на суше, и через год другой они вполне себе сойдут за умственно отсталых сынишек провинциального мельника. Ах, ну ты посмотри, какое чудо получается!- это он уже переключился на рыбу, пекущуюся среди углей.- Сюда бы побольше трав и специй, да бокал белого вина, и вышел бы ужин, достойный герцогского двора! Но говорят свежий воздух и зверский аппетит лучшая приправа, что ты об этом думаешь, дорогая?
Волка об этом думала, что Смайлу давно пора заткнуться, потому что его непрерывный поток бессмысленной чуши вполне себе мог бы испортить даже упомянутый ужин у герцога - с фонтаном вина и молочным поросенком.
Впрочем, рыба действительно оказалась потрясающе вкусной – на порядок лучше пресной корабельной кормежки, где все варилось на воде до состояния каши. Однако их новоявленным товарищам ужин явно не понравился, попробовав приготовленную на огне пищу, они расплевались, кривясь, и вернулись к своему брожению по лагерю. Дабы они «не смущали леди своей наготой» и «привыкали к человеческому виду» Смайл напялил на Джозефа свою рубашку, а на Шмеле соорудил что-то вроде тоги из последних остатков паруса, обвязав это веревкой. Джозеф был не слишком доволен своим футляром, а вот Шмель, кажется, получал удовольствие от всего происходящего, с восторгом позволив Смайлу себя одеть, а потом холерично бегая по берегу, интересуясь каждым камешком, листиком и своими собственными ногами. Джозеф предпочел находиться рядом с людьми и наблюдать за ними, постоянно оглядываясь при этом на море.
После ужина Смайл предложил всем расходиться «по домам», чтобы собраться завтра у костра тем же составом. Уяснив, что происходит, Джозеф выпутался из рубашки и ушел к берегу, с явным облегчением исчезнув в накатывающих на камни волнах. Шмель же потащился за Волкой к ее палатке, очевидно ожидая, что она позовет его с собой.
-Эй, нет, иди к своему дружку, тут сплю только я,- девушка махнула на него рукой, в попытке отогнать.
Парень поднял брови то ли в удивлении, то ли в немом вопросе, а после уселся на песок там, где стоял, и снова уставился на нее в ожидании.
-Кыш, говорю,- Волка нахмурилась еще больше, не в последнюю очередь от того, что в ее голосе почему-то не хватало твердости и решительности. – Я тебя отсюда выкину, так и знай. Только сунься.
-Да впусти ты его,- послышался из палатки голос Смайла.- Тропические ночи холодные. Сама же потом пожалеешь.
-Вот сам его и впускай.
-Подумай хорошенько. Если я с ним потискаюсь посильнее, чем ты там в море, то у него может смениться привязанность заклятья. А если ты с ним пошалишь, то он будет твой, пока смерть не разлучит вас. Ну, или какой-нибудь чародей из гильдии.
-Да наплевать, - сказала Волка и, бросив предупреждающий взгляд на Шмеля, переползла в лежанку из листьев и обрывков одежды.- Заткнись вообще. Надеюсь, ты хотя бы ночью не треплешься.
-Сладких тебе снов, милая,- отозвался Смайл самым любезным своим тоном и очевидно забавляясь ее раздражением.
Укладываясь спать, девушка подумала, что ей не наплевать. Не то, чтобы она хотела, чтобы этот блондинчик влез к ней на ложе. Просто Смайлу было бы зажирно получить еще одно волшебное существо задарма для морских побегушек или каких-либо еще планов. Она еще успела подумать, что следует разузнать, случится ли что-нибудь с привязанным к нему Джозефом, если в один прекрасный день его череп проломит чей-то разъяренный кулак, а после сон накрыл ее с головой, как приливная волна несколькими часами ранее. Посреди ночи она проснулась, ощущая приятное тепло у себя под боком. Поскольку с другой стороны тело продрогло полностью, выгонять белобрысого нахала она не стала. Повернувшись к нему и прижав его к себе для того, чтобы согреться получше, она позволила сну снова забрать себя.
***
Утром Смайл строил планы на ближайшее будущее, организовывая их совместный быт. Волка курила трубку с безразличным видом, дожидаясь пока подогреются остатки рыбы для завтрака. Не смотря на показное равнодушие, слушала она внимательно, так как тот за редким исключением говорил по делу, предлагая разные варианты для того, чтобы улучшить их положение на острове, а так же найти способы выбраться отсюда.
Шмель в это время разрисовывал себе руку остывшим угольком. Джозеф следил за ними на расстоянии с берега, поедая при этом сырую рыбину, отчего лицо у него было полностью перемазано кровью и слизью.
Смайл говорил о том, что им нужно собрать как можно больше припасов, для того чтобы продержаться на острове, сколько потребуется, и для того, чтобы взять что-то с собой, когда они построят лодку или плот. Для этого он предложил Волке отправиться в разведывательный рейд по острову, а сам собирался добиться какой-нибудь еще пользы от прибившихся к ним русалок.
Впрочем, после завтрака Шмель не захотел расставаться с Волкой, и, не реагируя на окрики Смайла, потащился за ней. Но Смайлу хватило и одного Джозефа, чтобы занять себя.
Волка какое-то время шла по побережью, оценивая размеры острова, а потом углубилась в джунгли. Отмечая про себя все, что выглядело съедобным. Она не успокоилась, пока не нашла источник пресной воды – он обнаружился в россыпи неглубоких пещер. Небольшое озерцо, пригодное для питья. Рядом с ним располагался довольно большой водоем с соленой водой из моря – видимо пещера соединялась с берегом системой подводных коридоров и гротов.
Так же она обнаружила, что на острове водятся грызуны размером с луговую собачку, и сумела даже пришпилить одного из них ножом, наконец-то удовлетворив свое желание принести что-то к общему костру. Шмель все это время тягался за ней, отвлекаясь на все на свете и время от времени вынуждая делать остановки из-за того, что с непривычки наступал на что-нибудь острое.
Когда она вернулась с хорошими по ее мнению новостями и отличными трофеями, солнце клонилось к закату. Берег и лагерь были завалены хламом, которого не было, когда она уходила. И к ее досаде, трофей ее был не так уж и востребован. В числе вытащенных не иначе как с моря вещей было множество консервных банок и плотно сколоченных ящиков, в которых наверняка было что-нибудь вроде круп, сахара или масла. На ветках деревьев и на пляже сушились тряпки, которые при ближайшем рассмотрении оказались одеждой и одеялами из кают. Уже сейчас было понятно, что большая часть их расползется от соли, но в качестве подстилок для сна такая ветошь вполне могла сгодиться. Возле костра валялся преотличный котелок и парочка ножей, а поодаль виднелась небольшая куча разбухших от воды досок и веревок.
Смайл и Джозеф торчали на берегу, морской парень был снова одет в рубашку и имел человеческие ноги. Смайл рисовал что-то на песке веткой, постоянно разглагольствуя и жестикулируя, а Джозеф смотрел на него внимательно, очевидно надеясь понять его.
Бросив полную флягу и тушку у костра, девушка подошла к ним поближе.
-А вот и ты, мой милый друг,- воскликнул Смайл, заметив ее, и отбросил в сторону свой письменный инструмент.- Самое время, а то меня, кажется, увлекла роль преподавателя. Пора уже и получить заслуженный отдых, правильно я говорю?- это он уже спросил у сидящего на песке парня, покровительственно взлохматив ему волосы – тот стерпел это, не отодвинувшись и не зашипев.- Джозеф у меня взялся изучать язык. Ты представляешь, какой молодец?! А вы чем занимались?
-А Шмель у меня жевал ветки и ел жуков,- буркнула Волка, понимая, что все происходящее очень даже замечательно, но злясь от того, что даже в таких вещах этому чокнутому Смайлу надо устроить соревнование и продемонстрировать, что он лучше, умнее и вообще.
-Я все еще не могу втолковать ему про инструменты. На корабле явно должны быть какие-то плотницкие и столярные штуки, нужно раздобыть их обязательно,- продолжил Смайл, пребывая в таком восторге от себя, что едва заметил тон Волки и наверняка пропустил мимо ушей весь ее ответ.- Но ты не видела самого главного. Пошли, покажу.
Он за плечи развернул ее в нужную сторону, но девушка брезгливо сбросила с себя его руки и сама пошла в нужном направлении.
-Ну и что там самое главное? Еще больше золота и драгоценностей? – мрачно спросила она.
-Лучше! Ты только взгляни,- он остановил ее, указывая на один из ящиков.- Я объяснял ему, как выглядят консервы, а он приволок вот это. Какой умница.
Ящик был наполовину полон бутылками. Не столовое вино или дешевый портвейн, а явно что-то предназначенное для капитана и его свиты.
-Я думаю, сегодня у нас есть все основания устроить вечеринку и расслабиться. Ведь мы же с тобой могли оказаться в куда более скверных обстоятельствах, согласись. Тем более, посмотри, ты подстрелила для нас фазана. Охотничья дичь, южное вино и море, усеянное звездами - что может быть лучше?- он пихнул ее локтем, и Волка взглянула на него, не найдя в себе и толики раздражения.
Иногда Смайл фонтанировал каким-то очень уж явственным ощущением праздника, и сложно было противиться этой запущенной легкомысленной волне. Сколько раз Волка просыпалась с гудящей головой черт пойми где, черт пойми с кем, а все потому, что он приходил к ней со своими глазами-фонарями и сулил фантастическое веселье.
-Ну, раз уж у нас и правда все есть,- сказала она, поднимая одну из бутылок и пытаясь разобрать размытую этикетку,- то почему бы и нет.
-Это будет славно, Волка. Ты не пожалеешь, - этими словами очень часто начиналось как раз таки то, о чем она потом жалела, но механизм уже был запущен, и она извлекла нож уже затем, чтобы заняться потрошением своей добычи.
***
Волка захмелела настолько, что даже поддержала Смайла в пении похабных кабацких песен и сентиментальных романсов. Колупая ножом пробку уже третьей своей бутылки, она попыталась себя остановить, напомнив, что дальше ситуация может стать непредсказуемой – шум моря и так уже создавал у нее впечатление, будто она не на берегу, а на палубе корабля, которая качается в преддверии шторма.
Шмель во время застолья с любопытством пробовал человеческую еду, терпя и стараясь не морщится, и с большим энтузиазмом отнесся к песням, очевидно открыв для себя новые возможности людских голосовых связок. Джозефа происходящее явно настораживало, и он бы удовольствием вернулся в море, однако его удерживало желания изучать язык. Поэтому он внимательно вслушивался в разговоры, тем более что Смайл время от времени специально для него рисованием или жестами объяснял какое-либо слово, а тот совсем по-человечески кивал головой, выражая, что все понял. Шмель пробовал вино добровольно, кривился от незнакомого вкуса, но уловив, что есть какая-то взаимосвязь между напитком и необыкновенной веселостью людей, продолжал возвращаться к откупоренной для него бутылке, пока Волка не отобрала ее, заявив, что тому явно хватит для первого раза. Джозеф желания пробовать пойло не изъявлял, но после первой же бутылка, Смайл принялся подтаскивать его к себе и несколько раз вынуждал приложиться к своей порции, не обращая внимание на шипение и протесты и приговаривая «Давай, мой хороший, мистер Смайл плохому тебя не научит.» Волка обратила внимание, что на суше зубы у этих парней вполне себе человеческие , и усомнилась, что ее напарник может научить кого-нибудь чему-то хорошему. А потом она заявила, что хочет искупаться голышом. Смайл поддержал ее в этом начинании, наказав взять с собой блондинчика, чтобы тот привел ее обратно, если она заблудится в воде. Кажется, Волка действительно пошла купаться, потому что она четко помнила ощущение теплой воды на обнаженной коже и нежные прикосновения чешуйчатого хвоста к ногам. И то как, Смайл стоял на берегу, обнимая Джозефа за шею, и время от времени кричал ей что-то одобрительное, махая бутылкой.
Более-менее сознательно она вспоминала себя уже ближе к утру, когда она, закутавшись в хрустящее от соли одеяло, сидела на пороге своего убежища, потягивала дым из трубки, а у входа в свою палатку сидел полностью голый Смайл, отпивая вино из наполовину пустой бутылки и говорил ей что-то вроде: «это все равно, что заниматься любовью с ребенком – хнычет и ничерта не понимает, что и как». Волка тогда еще подумала, что все это звучит так, будто у этого ублюдка есть опыт подобного рода, и сказала вслух: «А ты не мог бы быть чуть менее мерзким, чем ты есть?» «Второй раунд», - объявил ей на это Смайл, гадко ухмыляясь, легкомысленно зашвыривая недопитую бутылку подальше и скрываясь у себя.
Докурив, Волка выбила трубку о камень и тоже поползла к себе. Туда, где ее ждали теплые понятливые руки и крепкое гибкое тело. «Я тоже не научу тебя ничему плохому…» бессмысленно подумала она, зарывая пальцы в светлые волосы и находя в темноте чужие губы.
***
-Как ты думаешь, может он не понимает, что я тоже самец?
-Понимает. Людей без тряпок сложно путать, у самок все по-другому.
Барни сидел на камне, подтянув ноги к подбородку, чтобы не касаться ими воды, Левитт торчал в море, бросая тоскливые взгляды в горизонт.
-Тогда зачем он…
-Мы тоже ласкаемся и не для брачевания,- Барни протянул руку и погладил лицо Левитта.
-Ты больше не идешь в воду. Ты не плаваешь со мной.
-Да. Я хочу стать как они. Я хочу увидеть их города, хочу увидеть, как они живут.
-И ты больше не захочешь вернуться?
-Ты тоже не захочешь. Ты сам не заметишь, как это случится, но так будет.
Левитт смолчал на это, и было ясно, что он не согласен.
-Мой человек хочет, чтобы я привел сюда корабль,- наконец, сказал он, оглядываясь на людей, которые вяло спорили о чем-то на берегу, хлопоча у костра.
-Так приведи,- оживился Барни.
-Но тогда они уплывут, и бросят нас. И мы оба умрем.
-Не бросят. Они возьмут нас с собой.
-Здесь проще в это верить. Здесь они зависят от нас. А там нет.
-Даже выучив язык, и даже научившись говорить, как они, ты не найдешь здесь письмен или людей, которые помогут тебе освободиться. Тебе придется рисковать. И пойти со своим человеком в его города.
-Ты просто хочешь попасть туда. Поэтому так говоришь.
-Я хочу туда попасть. Но говорю так не из-за этого.
-Ты пошел со мной сюда, Барни. Чтобы я был не один. Но я потерял тебя, когда ты вышел на берег.
Оттолкнувшись от камней, Левитт нырнул в воду. Он знал, что Барни не последует за ним. И он был прав.
***
-Послушай, все мы творим глупые вещи с похмелья, это случается даже с лучшими из нас! Я понимаю, что мне стоило сначала посоветоваться с тобой, но на тот момент мне и правда это казалось хорошей идеей!..
-Господи, почему ты свел меня таким придурком!..- прорычала Волка, яростно затаптывая костер и распихивая за пояс ножи.
-Ну, зачем так сразу? Ведь могло же и сработать!
-О, конечно! Оно и сработало! И еще как! Откуда ему знать, чем отличается пиратский корабль от торгового?!- она махнула рукой в сторону темноволосого парня, вновь увешанного украшениями, как праздничное дерево в Йоль.
Джозеф и Шмель в это время сидели на земле, переводя взгляд с одного на другого и явно недоумевая, почему они не рады. Корабль виднелся на горизонте, уверенно приближаясь к острову, а люди вместо того, чтобы ликовать, собирали свои вещи и ругались.
-Надо валить в лес. Иначе нас всех перережут. Если повезет, они разделятся, и можно будет убить их поодиночке…- Волка прекратила свои метания и замерла, обдумывая, куда деть их немых приятелей, и приходя к выводу, что безопаснее будет оставить их в море. Впрочем, если ее и Смайла порешат, им нигде не будет безопасно.
-Так, так, дорогая моя, давай без паники,- обратился к ней Смайл, натягивая сапоги и оглядываясь на корабль.- Сделанного не воротишь. И нам нужен план. Может статься, что это тот самый шанс спастись.
-Знаешь что? Хватит с нас твоих гениальных планов, из-за которых мы оказываемся на чертовом клочке суши один на один с бандой головорезов!
-Ну, послушай, мы же в сущности не нужны им. И не знают они, что мы вообще есть на острове. Подумай хорошенько, они же плыли вот за ним. Точнее за его побрякушками. Скорее всего, они будут думать, что кроме него тут больше никого и нет. А все это…- Смайл обвел рукой натасканный в лагерь хлам,- почему бы ему для развлечения не принести это сюда по своей воле.
-Ага, и шатры он сам построил.
-Разломаем их. Побросаем ошметки вокруг. Время еще есть.
-Они уже могли видеть нас в подзорную трубу.
-С их стороны нас скрывают скалы. Могли и не видеть.
-Так что, ты оставишь своего парня им, чтобы они прирезали его?
-Нет, я думаю…- Смайл посмотрел на Джозефа, действительно что-то прикидывая. – А знаешь? Наверное, и впрямь стоит оставить его здесь.
-А может, давай лучше оставим тут тебя? Выпотрошенного и обезглавленного? Чтоб они побоялись сунуться сюда, решив, что это остров каннибалов или еще кого. Моряки суеверные, они покупаются на такие штучки…
-А еще больше они покупаются на золото,- задумчиво протянул Смайл, глядя на украшения, навешанные на парня.- Ну-ка подойди сюда, дорогой, попробуем втолковать в твою голову парочку умных мыслей. Волка, где ты говоришь, нашла пещеры?
***
Ветер был попутный, и побитый непогодой клипер, доставшийся им от пиратов, шел на всех парусах в сторону знакомых берегов. Волка думала о том, что более везучего человека, чем Смайл, ей не доводилось встречать никогда в жизни. В плане, при котором немой Джозеф должен был привести пиратов в пещеру с драгоценностями, которые он же притащил для Смайла, была куча прорех и провисающих мест. Например, соленое озеро, которое соединялось с морем, могло иметь слишком узкие подводные проходы, чтобы Джозеф смог выбраться оттуда в открытое море. Троица пиратов, оставшаяся сторожить шлюпку, легко сумела бы прибить Волку и Смайла, вооруженных только ножами, потому что у них было два мушкета и эффект неожиданности мог бы совсем не сработать. Потом, когда они плыли на шлюпке к кораблю, одетые в стянутую с пиратов одежду, их могли раскусить в минуту, тем более что с ними плыл Шмель, действия которого вообще было сложно предсказать. А уж на корабле их могло встретить гораздо больше людей, чем двое пьяных вахтенных.
За время плаванья Джозеф и Шмель осваивались со своими телами, лазя по вантам и помогая в управлении кораблем. Джозеф делал успехи с языком, даже начал произносить какие-то отдельные слова, радуя тем самым Смайла, будто тот был отцом, наблюдающим за младенчеством своего первенца. Шмель же больше внимания уделял быту людей, используемым вещам, и даже совсем перестал есть сырую рыбу, справлялся со шнурками, пуговицами и застежками и старался во всем походить на людей, слова чужой речи он схватывал легко и на лету, не занимаясь этим столь уж усердно.
Когда они прибыли в порт, эти двое вполне могли вести себя как люди, пока не начинали есть или сталкивались с незнакомыми вещами. Смайл нашел покупателя на клипер в первые же несколько часов пребывания в порту, и барыши поделил между собой и Волкой – впрочем, девушка была уверена, что он все равно прикарманил себе гораздо больше половины. Однако перед расставанием к ней успел сунуться Джозеф, который вложил ей в руки несколько крупных перстней, указав при этом на Шмеля, видимо намекая, что ей следует позаботиться о нем. «Я позабочусь»,- ответила девушка, без лишних благодарственных ахов засовывая кольца в кошелек. Прощаясь, Джозеф и Шмель, говорили на своем языке легких стремительных движений, пока Смайл не сказал: «Давайте уже прекращать это, меня раздражает, когда они так делают».
Денег с продажи клипера должно было хватить на полгода спокойного и сытого проживания в хорошем постоялом дворе или в комнатах какой-нибудь благодушной арендаторши, что Волка и собиралась сделать, воспользовавшись передышкой и неспешно продолжив введение Шмеля в человеческий мир.
Но уже через пару недель, сидя в прибрежном кафе и попивая кофе с симпатичным и прилично одетым молодым человеком, которым теперь казался посторонним Шмель, она получила письмо от мальчишки в ободранных штанах.
«Большой куш, дорогая. Гильдия оплачивает экспедицию в подземный город на восточном побережье. Там нужны крутые парни с большими кулаками. Жду тебя сегодня в полночь в пабе «Хвост вепря» в доках. Бери парнишку с собой. М. С.»
Когда подошла подавальщица, Волка порвала записку на куски и положила той на поднос с велением выбросить. И так же благополучно выбросила приглашение из головы. Вечером, сидя в своем номере в кресле у окна, она поймала себя на том, что не может прочитать ни одной строчки в книге. И подумала, что совершенно не знает, чем занять себя завтра. И послезавтра. И вообще.
А еще позже она остановила Барни, который начал готовить для них постель, и велела ему собираться.