Кажись, у нас все-таки случился деанон, посему

[lokey-from-yarnvind]

Я делала, что могла. Буду на пенсии или иждивении - буду делать больше. Драбблы и артик.

Название: Дети кукурузы
Автор: Bastet Seimoore
Бета:  Expansion
Размер: драббл, 827 слов
Пейринг: Картман/Кайл
Категория: слеш
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Краткое содержание: микс из рассказа Стивена Кинга и серии «История о мерзком приставании».

тыц

Со дня смерти Кенни прошло чуть больше месяца, когда Кайл снова открыл Книгу Чисел. Кормилец пожрал Бебе Стивенс, и пришла пора записать новую дату. Бебе исполнилось восемнадцать.
Кайл вел записи здесь уже пять лет, с тех пор как должность общинного писаря перешла к нему от старшеклассника Джошуа Мартинса. Через три недели Кайл передаст эту обязанность Айку. И тогда Айк впервые сделает здесь запись своим округлым почерком: «Кайл Брофловски искуплен 26 мая 2020 года».
Когда умер Кенни, Картман сказал: «Вот мы и остались с тобой вдвоем». Это звучало участливо и должно было означать поддержку. Но у Кайла появилось такое ощущение, будто жирный ждал смерти Кенни со дня искупления Стэна, чтобы сказать ему эти слова.
После октября, когда не стало Стэна, включились часы Кайла. Он всегда соблюдал правила общины, с тех пор как объединились Город Улыбок и Пещера Сокровищ. Он знал, что от него как от одного из лидеров ждут примера для подражания. И примера для послушания. Идти на искупление к Кормильцу не было наказанием или карой – это был заведенный порядок вещей, то, что обеспечивало их существование в тяжких условиях среди заснеженных гор. И Кайл всегда ощущал готовность последовать за остальными без сомнений и колебаний, но искупление Стэна что-то сдвинуло в нем.
Стэн оставил после себя ребенка, Венди так гордилась маленьким сыном, и после того октября Кайл стал частым гостем в их доме. Он смотрел на крошечное существо, сосущее грудь умиротворенной, как мадонна, Венди, и в голове его проносились воспоминания из далекого прошлого. Тогда он взирал снизу вверх на прародителей, которые кормили его, сажали к себе на колени и жестоко лгали. Жиртрест тогда помог городу избавиться от тяжкого ярма их лжи. Но вместо того чтобы чувствовать к нему благодарность, которую ощущали все в общине, Кайл иногда ловил себя на мысли, что в те дни все было гораздо лучше, и их ввели в заблуждение. Правда, сейчас фактически не осталось тех, кто помнил о прародителях. А со смертью Кайла и Картмана не останется тех, кто вообще будет знать правду о сказании про былые времена, про слово «донимагаться» и прочие обстоятельства.
Кайл просыпался и ложился спать, заверяя себя, что тогда они все сделали правильно. Что искупление – это адекватная плата за еду, тепло и самостоятельность, что дал им Кормилец. Его убеждала угрюмая готовность Стэна, пофигистичные пожимания плечами Кенни и фанатичные речи Картмана.
Но сегодня, садясь за Книгу Чисел, Кайл долго не мог унять дрожь в пальцах. Картман был единственным человеком, который все помнил, который знал, что делает. Он был тем, кто дождался смерти Стэна и Кенни, чтобы сказать: «Вот мы и остались с тобою вдвоем».
И он был первым, кто сбежал отсюда.
Община беспокоилась, что он мог упасть в ущелье или замерзнуть в лесу. В заснеженной чащобе было опасно, никто не ходил туда в одиночку; все были уверены, что он сгинул где-то там. Его преданные друзья ушли с экспедицией в лес два дня назад и вернулись сегодня в полдень ни с чем.
Но Кайл знал, что с ним случилось. Часы Картмана тоже тикали, чтобы остановиться первого июля в день его совершеннолетия. За всеми лживыми улыбками и красноречием никто не мог разглядеть в жирном то, что видел Кайл. Что видели искупленные Стэн и Кенни. Он не способен верить в идеалы общины, он может дать веру и цель кому угодно, но сам он всегда будет почитать только свое благополучие. Он не тот, кто готов отдать себя Кормильцу ради процветания общины. Он вообще не тот, с кем стоит связываться. Он избавил их от прародителей, играл в попытки захвата власти и в смиренного члена общины, чтобы потом сбежать играть в другое место.
Кайл не сомневался, что тот нашел способ пробраться через тающие снежные завалы, что, может быть, у него все было рассчитано ещё много месяцев назад. Ещё в октябре. Тогда интересно, чего же он ждал все это время? Ждал возможности сказать то, что сказал, положив руку ему на плечо?
Кайл нашел записку на странице, где было отмечено искупление Стэна. Дата в углу была немного размыта, потому что Кайл тогда плакал. Оставивший записку знал, на какую страницу книги тот обязательно глянет.
«Жду вечером у распятия Бебе Стивенс».
Записка не вызвала и толики изумления. Он ждал чего-то такого. Он ждал, что какая-то подобная махинация произойдет, ещё с того времени, когда пришли ночи, в которые мертвый Кенни бродил по крышам домов и пел в трубах.
Кайл не оставил после себя детей и не сошелся с девушкой, потому что кто-то ему всегда мешал. Кайл не успел сделать ничего, что осталось бы после него. Поэтому он боялся искупления не меньше жиртреста.
-Как опрометчиво ты стал нуждаться во мне,- сказал Кайл вслух, пряча записку в карман рабочего комбинезона.
Возле распятия Бебе. Никто не придет туда после церемонии. Картман знает все о повадках членов общины.
Кайл сделал запись и аккуратно положил книгу на место. В мутном окне таяли сумерки, мелькнула парка Кенни. Тому было на все пофиг, пока он жил, но стало до всего дело, когда умер.
Никто не придет туда после церемонии - но Кайл придет. Жаль, что Картман знает не все о повадках Кайла, иначе он ни за что не вернулся бы сам.


Название: Chain
Автор: Bastet Seimoore
Бета:  Expansion
Размер: мини, 1219 слов
Персонажи: Кайл, Картман.
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «По ночам я плачу, потому что у меня нет отца» (s11e08, «Le Petit Tourette»)

тыц

Синий летний вечер мутно оседал среди гор, плескался редким ещё туманом возле виднеющихся вдали пшеничных полей. Воздух звенел от стрекота цикад. Разбитая дорога как раз ухала вниз, когда на велосипеде некстати слетела цепь.
Кайл некоторое время катился по инерции, после чего сумел затормозить пятками и слезть, досадуя на древнюю развалюху, потерявшую право называть себя транспортом ещё много лет назад. Новому велосипеду и он, и Айк всегда предпочитали покупку планшета, ноутбука или иного крутого гаджета – поэтому уже много лет оба они довольствовались тем старьем, что досталось им в наследство от папы.
В такое время машин на дороге быть не могло, однако Кайл прилежно отволок велик на обочину и присел возле него.
Цепь слетала далеко не в первый раз, приделать её на место было минутным делом, и Кайл непременно бы справился с ней в два счета, но отвлекся.
Улица, на которой он остановился, была знакомой, как, впрочем, и все в столь крохотном городке. Но эта улица, точнее дом, напротив которого он очутился, был чуть более знаком ему по той причине, что проживало в нем немногочисленное семейство Картманов, печально известное на всю округу.
Томные сумерки сотрясались звуками бурной ссоры. Кайл точно знал, что с матерью у жирного отношения прекрасные, поэтому так громко ругаться они не могли. Тем более, голоса были мужские. Кайл прислушался, опасаясь, как бы не стать случайным свидетелем грабежа или ещё чего-нибудь неприятного. В таком случае, стоило быстрее делать отсюда ноги да звонить в полицию (чтобы хотя бы для приличия разбудить офицера Барбреди). Но ситуация прояснилась, когда входная дверь открылась, и в ней замаячила широкая задница Картмана, обтянутая темными джинсами и обрамленная с одной стороны цепочкой для ключей.
- … Нахер иди! Имел я тебя и твое мнение! - выпалил он, вываливаясь на порог и лихорадочно рассовывая что-то по карманам.
- Поросеночек! - слабо послышалось из глубины дома, хотя Кайл решил, что ему могло и показаться, потому что в следующую секунду из дома донесся грубый бас:
- Мелкий ублюдок, только покажись мне на глаза ещё раз!
Картман с силой захлопнул дверь и, развернувшись, сбежал вниз по ступенькам. Кайл не был уверен, но жирный вроде даже вытер щеку пальцами, словно стирая слезу, продолжая при этом бормотать что-то себе под нос.
Подойдя к забору и заметив, наконец, засевшего у обочины одноклассника, он остановился как вкопанный.
- Здорово, жиртрест, - сказал Кайл, возвращаясь к цепи.
- Ты что, подслушивал, жид? - неожиданно злобно поинтересовался Эрик.
- Что подслушивал? - невозмутимо отозвался Кайл, хотя внутри у него неприятно кольнуло, потому что обвинение было недалеким от истины.
- Я тебе прямо покоя не даю, что ты под моими окнами торчишь, да?
- Господи, жирный, я понимаю, что ты завелся от домашних разборок, но я-то тут при чем? – Кайл поднялся на ноги и потянул велосипед, прислоняя его к себе. Руки после цепи были в масле, мальчик почувствовал себя неловко, как будто они были испачканы от какого-нибудь грязного дела, например, подслушивания.
- Я к Кенни,- сказал он, подавляя в себе рефлекс вытереть ладони об штаны. - Идешь со мной?
Кайл не ожидал, что Картман кивнет. Они отправились вниз по дороге бок о бок.
У мамы Картман была та ещё репутация. Все знали, что мужчины в её постели меняются гораздо чаще, чем белье. Но последний её ухажер отчего-то остался в доме надолго. Может, даже такую женщину настигла любовь, может, ещё появилась какая-то тому причина, но вышло так, что агрессоров в доме стало двое, и им было очень тесно.
Кайл вообще не знал людей, которые бывали в восторге от Картмана (ну разве что Баттерс, и то – не всегда). Ясное дело, сожитель Лиэн невзлюбил гадкого и мстительного мальчишку, которому, к тому же, с возрастом в голову ударили гормоны. Но вместо того, чтобы просто игнорировать его присутствие в доме, он набрался смелости взять на себя функцию отца и начал абсолютно бесперспективные попытки того перевоспитать. Всякий, кто знал Картмана достаточно хорошо, понимал, что в его характере точка невозврата наступила слишком давно, чтобы что-то менять. Но мужик попался упертый, и пацаны в школе откровенно считали, что смерть одного из мужчин в доме Картманов – дело времени.
- Интересно, если ему отрезать во сне член, то чем он будет размахивать по дому, пытаясь впечатлить мою мамашу? - пыхтел Эрик, все ещё не в состоянии отойти от разборок.
- Тобой, наверное… - рассеянно отозвался Кайл.
- Ну конечно, он будет скулить в углу из-за потери единственного органа, которым думает.
- Не суди о нем по себе.
- Ты это что, защищать его вздумал, а, еврей?
- Вот ещё. Я просто тебе за него огрызаюсь. Привычка.
Картман похихикал, вероятно, возвращая себе более уравновешенное расположение духа.
- А че у Кенни? Пиво? Девки?
- Пиво.
- Аа, - разочарованно протянул Картман, - из девок только ты…
- А что, твоя мама правда его любит?
- Твою мать, я только успокоился, а ты опять? Какая, нахер, разница?!
- Мне всегда казалось, что ты хочешь, чтобы у тебя был отец.
Картман поперхнулся воздухом, и целых полминуты не мог ответить.
- Жид, ты упал, да? Упал с велика возле моего дома? И у тебя дыра в башке? Так, может, полечить тебя, а?
- Мне-то что, - пожал плечами Кайл. - Стадию, когда отец носит тебя на плечах, ты уже упустил, но вот про девчонок и вождение ты ещё успеваешь потолковать.
- С кем? С ним? Да ты сам о чем-нибудь с отцом говоришь? Нахер он тебе вообще сдался?
- Нельзя так про родителей. Будь у тебя отец, ты бы так не сказал.
- Пошел ты, Кайл! Ты и все твое жидовское семейство! - Картман пнул ни в чем не повинный велосипед, развернулся и пошагал обратно.
Кайл недоуменно посмотрел ему вслед, пожал плечами и, взобравшись на седло, двинулся к лачуге Кенни.

Домой возвращался он поздно. Звезды работали над освещением дороги гораздо больше, чем мигающие фонари. Телефон разрывался от маминых звонков, и Кайл с некоторым ужасом предвкушал нервотрепку, непременно последующую за его поздним прибытием.
Цепь слетела на том же месте. Как будто вокруг дома Картманов была энергетическая зона, выводящая из строя предметы. Чертыхнувшись, Кайл начал светить себе мобильником, путаясь с железными сегментами и промахиваясь по шестеренкам.
На пороге знакомого дома возвышался некий объемный предмет. Увлеченный починкой, Кайл не сразу понял, что это Картман, уснувший, сидя на пороге собственного дома. В тот момент, когда цепь была поставлена на место, и Кайл начал подумывать, не разбудить ли жирного и не отправить ли его спать к Кенни, а то же отморозит себе задницу свою необъятную, - как из дома вышел высокий мужчина. В зубах его тлела сигарета, а через плечо был перекинут плед. Набросив его на дремлющего Картмана, он выпустил дым изо рта и сказал:
- Кончишь психовать – пойдешь спать к себе.
Эрик пробубнел что-то сквозь сон.
Кайл продолжил свой путь с тяжелым осадком на сердце.
Он подумал о тысячах детей, растущих без отцов, которые ещё как оценили бы заботу и поняли, что им дается один шанс – такой, которого не будет больше никогда в жизни. Жаль, что жирный в их число не входил.
Кайл тоже делал в школе ставку. Он поставил десять долларов на то, что через месяц в Саус Парке будут очередные похороны.



Sugartown (Крейг/Кенни, Стэн/Венди, Картман/Кайл)

тыц