Факинщитские дневники глюкают как последние сволочи.Картинка, которую вы видите внизу, может на первый взгляд показаться обоями, и, возможно, на второй взгляд тоже. И, поскольку мне не удалось вас провести, признаюсь честно - это и есть какие-то обои. Душа жаждет чего-то скандинавского и одноглазого. А интернет зажмотил красивых художественных картинок с ясенем.
какие-то стихотворные конвульсии в тему, представляющие собой псевдоскандинавскую ванильку
Мы начинаем, и снег замирает меж небом и мною,
сладко ложится мукою на листья и реки,
томные веки, ресницы и небо.
Длинной дорогой, мостом и деревьями лезвий.
Это уже, безусловно, когда-нибудь было.
Цокот копыт, уезжай – ты когда-нибудь будешь.
Я поженюсь, схороню, нарожаю детишек,
ты тоже,
сына положишь в ладью, попрощавшись, насыплешь
девять колес, нет колечек,
чтоб он стал тобою.
Ночью достаточно взгляда, и ты посчитаешь,
что заворожен глазами гигантов.
Мы начинаем все время, как только и сразу.
Сразу, как ты возвращаешься, или прощаешь.
Сразу как я заскучаю, или мне наскучит.
Или в закатах, где треплется ясень
в сети ветров, пожираемый и возрожденный.
Мне страшно хочется трогать, когда он чернеет
осенью в дымках дождей и туманом облитый,
или он голый дрожит в одиночестве снега,
или когда зеленеет глазами гигантов.
В страхе трепещут холмы и железные рощи,
Скачет по инею Страшный, седлающий ясень.
Ропщет бессмертный в чертогах, украшенных славой,
Рвется на привязи Волк, ожидающий часа.
Замерло дерево, чуя свирепую зиму…
Мы начинаем, метели упруго нежнеют,
буйно кипят над равнинами снежные крупы,
ветки и мягкая стужа.
Взгляд поднимая к текущему небу,
можно поймать это чувство,
что стало тобою.
Знающий, знаешь о поле, где ляжем костями,
где напитаются кровью седые сугробы,
где моей местью напьются усопшие пасти,
волки и воины в землю за нас с тобой лягут,
в пепел сожженные, в жертву снесенные нами.
Зная и зная об этом,
мы начинаем, как раньше.
Мы начинаем под снегом, так, как начнем ещё снова,
в день, когда брызнет побегом мертвый обугленный ясень,
ты пролетишь в девять окон, девять колес на могиле,
девять колец, и родишься
собственным умершим сыном.
Глядя на гибкие ветви
нового дивного мира,
ты захвораешь дорогой, легкие сдавит тоскою.
Ты захвораешь снами – зеленью глаз гигантов.
Ты позовешь меня, вспомнив,
чтобы я мог отозваться,
чтобы могло начаться и пропитаться снегом.
14.29 26.02. 2012 Минск (о бесконечное безделье и бессмысленность бытия)
Размышления о Локи и Одине ведут меня в какие-то дебри, из которых сложно выдернуть что-то содержательное. Тем не менее, эта парочка кажется мне весьма эпичной по масштабам деятельности, что они разворачивают, несомненно руководствуясь в основном какими-то мутными терками друг с другом. Если бы я была соционикозадротом, я бы протипировала их, как Джека и Максима. Впрочем, я протипировала, но буду делать вид, что с соционикой мы просто вежливо сосуществуем в этих сетях.
Listen or download Falkenbach Baldurs Tod for free on Prostopleer