Still I write my songs about that dream of mine

[lokey-from-yarnvind]

Не, мы уже давно от таких морозов отвыкли. 30 градусов - это такие новые ощущения, особенно, когда нужно выколупать ключ из-под стопки кафеля. С безвременно поседевшими от дыхания волосами я похожа на Наполовину-Рожденную Хель.

Выкладываю тут всякое свое с последнего тура однострочников, а то уже даже я перестаю верить в то, что я ещё с фэндомом. Да и тур этот, похоже, закроется только к следующему году. Поскольку мои однострочники, в большинстве своем, не особо-то и однострочники, кое-что выкладываю с шапкой.

Скотт Тенорман/Картман. Американские горки, Картману страшно, Скотт смеется. Рейтинг не ниже R.

Картман упирается изо всех сил, но рыжий ублюдок неумолимо подтаскивает его к себе. Запястья уже кровоточат, и браслет наручника болезненно упирается в кость большого пальца. Рельсы серебрятся лезвиями в радужном свете фонарей, звучит ярмарочная музыка в ночи – и от того, что весь парк развлечений пуст, а эта музыка рвет тишину, нутро сковывает особый страх одиночества перед лицом смерти.
Скотт смеется сумасшедшим каркающим смехом. Картман ещё с четвертого класса знал, что тот сдвинутый, а теперь ему предоставляется полноценный шанс ознакомиться с этой сдвинутостью во всей её глубине.
Разумеется, он и подумать не мог, что письмо из Денвера было от этого придурка. Картман упорно отгонял от себя воспоминания о том, как Кайл отговаривал его ехать и пытался убедить, что письмо с обещанием двух тысяч долларов в качестве приза самому активному посетителю KFC выглядит весьма подозрительно без печатей, подписей и сертификатов, даже с сомнительным авансом в 60 долларов. Мысли эти отгонялись с трудом, потому что та часть его, которая была уверена, что это последние минуты его существования, считала, что умереть с мыслями о Кайле будет как-то правильно.
-Мне всегда нравились аттракционы,- орет Скотт, рывком подтягивая к себе брата – тот с негодованием думает о том, что в этом гандоне отчего-то неоправданно много силы. Все попытки сдернуть себя, и этого козла заодно, с рельсов заканчиваются провалом.
Поезд, никем не ведомый, пустой и свободный, несется по горкам с первобытным грохотом, похожий на безумный призрак, которому все равно куда нестись. Железные конструкции томно стонут под его тяжестью, рельсы тонко свистят, и когда поезд проедет весь этот рваный круг, Картман умрет. Вместе с долбоебом Теннорманом, который сцепил их руки наручниками.
-Я знаю, они тебе тоже нравятся!
Картман сейчас в этом сильно сомневается, в данный момент они ему совсем-совсем не нравятся, даже при том, что свой первый миллион долларов он потратил на подобное скопище дорогостоящих игрушек.
-Видишь, как много у нас общего?- Скотт орет ему это в лицо, после чего прохаживается по нему озаренным идеей взглядом и говорит: - А знаешь, я сойду, если ты отсосешь мне.
-Серьёзо?- разумеется, Картман тут же хватается за эту возможность, мгновенно переводит деловитый взгляд с трясущихся рельсов на своего мучителя – тот скалится выровнявшимися после брекетов зубами.
-Становись на колени, хрюшка.
Картман, помедлив секунду для виду, опускается. Конечно же, даже имея желание, он не успеет отсосать до того, как сюда примчится цепь вагонов. Это не важно. Главное, что Теннорман расслабится, отвлечется и…

-Картман, ты меня слышишь? Ты как-то помрачнел.
Эрик выныривает из воспоминаний, фокусируя взгляд на Кайле, который целенаправленно идет туда, куда нужно. Как будто мысли читает. Вместо ответа он просто улыбается ему.
-Извините, а этот аттракцион не работает?- Кайл одел красивую рубашку для этой увеселительной поездки в Денвер. Картман почему-то не может отделаться от ощущения, что все наглым образом таращатся на его еврея.
-Нет, к сожалению. Месяц назад тут произошел несчастный случай. Парень покончил собой на рельсах, и пока продолжается расследование, боюсь, горки не будут работать,- патлатый продавец сахарной ваты, трясущий своими волосами над лотком, боязливо озирается на застывшие в темноте металлические волны – там не горят фонари, и конструкция похожа на железный скелет какого-то чудовища.
-А, ясно, спасибо,- разочарованно тянет Кайл, и Картман увлекает его в эту многообещающую темноту. – Ты чего? Там же закрыто.
-Я знаю, где можно пройти через ограждение.
-Но мы все равно на нем не прокатимся.
-Я тебя покатаю на чем-то более внушительном,- говорит Картман, довольно жмурясь. Потому что Кайл затыкается и все равно идет с ним.
Картман не простил Скотту то, что из-за этого урода, ему пришлось навернуться с большой высоты, вместе с отрезанной поездом рукой предполагаемого самоубийцы. Тогда пришлось, несмотря на ссадины, лезть туда снова, чтобы прицепить этот кровавый ошметок вместе с наручниками к рельсам. И то, что Теннорман почивает где-то здесь в скромной могилке, вовсе не значит, что Эрик забыл и оставит все это так просто. Пусть он там, в своем гробу посмотрит, как Картман будет радоваться жизни на его костях. Хорошо, что Кайл не особо ориентируется в темноте.

Стэн. Истовые молитвы, перечисление собственных грехов. Самобичевание.

-Отче наш, иже еси на…-Стэн смотрит в пол перед собой и поспешно исправляется,- Господи, я согрешил. Услышь мои молитвы, ибо грешен я и телом и разумом…Э-э-эм… Вчера я солгал отцу, что был трезвым, хотя на самом деле сел за руль после двух банок пива. А два дня назад я пожелал Картману смерти за то, что он последний козел.- Подумав, он развил мысль.- Картман дал Кенни съесть гамбургер с тонной таблеток, чтобы выяснить, вызовет ли это температуру, чтобы отмазаться потом от недели проверочных работ и контрольных. Кенни до сих пор в больнице с тяжелым отравлением. Я не должен был, наверное, судить, ибо не судим же буду, если… гм… И я дрочил во время просмотра фильма с Ким Бесинджер, прости меня… И… Черт… Ну не знаю… Иногда я чувствую, что хочу, чтобы все от меня отъебались. Грешен я… в своей гордости что ли?
Он воздевает глаза к потолку и задумчиво жует губу. Воспоминания даются с трудом, и хоть убей – он не может вспомнить ни одного своего такого уж серьёзного и яркого пригрешения, совершенного за последнюю неделю. Вздохнув, он неуверенно тянется к лежащей рядом плетке. Она все ещё порождает множество вопросов, но Стэн терпеливо давит их в себе и, стянув футболку через голову, замахивается и неловко бьет себя по спине. Не больно, и Стэн сосредоточенно думает: как же другие бьют себя, чтобы это несло какой-то очевидный результат. Ударив себя ещё раз, на этот раз более удачно, он убеждается, что все это крайне тупо, и невозможно без должного старания.
-Твою мать, Боже, может, ты все-таки сам меня этой херней побьешь, если тебя это заводит?- с долей ехидства вопрошает он, возводя глаза.
-Ты ни разу не артистичен, Стэн,- подводит итог голос сверху.- У тебя нет ни капельки воображения.
-Охренеть. Может перейдем уже к более технической части действия?- интересуется парень, почесывая вспухающую на спине полосу.
Кайл поднимается с кровати, на которой валялся только что в весьма снисходительной позе, и накидывает на голые плечи толстовку.
-Нет уж, хрен тебе, я иду писать эссе по истории, а ты тренируйся. Я не снизойду, пока не получу искреннюю исповедь.
-Это Картман на тебя влияет, у вас с ним какие-то похожие отклонения.
-Нифига это не отклонения. Ты просто ханжа и закомплексванное бревно, абсолютно не страдающее от однообразия. Позовешь, когда будешь готов.
Кайл садится за стол и спокойно открывает учебник. То ли это невероятная выдержка, то ли крайняя бесчувственность и нежелание. Стэн опирается локтем о кровать, и ему кажется, что все это попахивает инфантильностью.
-Эй, Господи, грешен я, ибо задумал насилие,- предупреждает он со своего места.
-Продолжай, дитя мое, мне нравится ход твоих мыслей.



Фэндом: Саус Парк
Рейтинг: G.
Размер: 2940 слов.
Пэйринг: Картман/Кайл (стоит заказчику не указать пейринг, как кайман вылазит сам собой), Стэн, Венди, Крейг, Твик, Баттерс, Шелли, Кенни, Ктулху.
Саммари (оно же заявка): Любые персонажи сериала. Массовые смерти. Каким именно способом уничтожить все население Южного Парка - на выбор автора.

тыц

Баттерс торопливо шел домой, шарахаясь от пролетающей мимо саранчи. Он очень боялся этих стрекочущих тварей, некоторые из них были размером с ладонь. Однажды одна такая вцепилась в его щеку, ему тогда показалось, что челюсти у неё размером с капкан, и кусают они не хуже волчьей.
Сейчас их, похоже, больше интересовал газон Маршей – они укрывали некогда зеленый квадрат перед домом сплошным шевелящимся и шуршащим ковром. Они висели на стене дома, цеплялись за ветки обглоданных деревьев, грызли шланг, скамейку и шезлонг. Баттерс наступил уже на несколько штук, стараясь побыстрее пройти мимо. Он сдвинулся на проезжую часть, коря себя, что не догадался сойти туда раньше – все равно движение в городе остановилось несколько дней назад. Он предпочитал тротуар по привычке. Как будто, если делать все как раньше, жизнь вернется на круги своя.
Он быстро обошел шевелящийся сугроб из прожорливых насекомых, стараясь заверить себя, что торчащая из него человеческая рука ему просто померещилась. Что-то стукнуло его в затылок, и он с воплем сбросил с себя очередную прицепившуюся гадину. Взбежав по ступенькам в свой дом, он смог вздохнуть с облегчением. Крыльцо и дверь были красными от вылитой на них крови. О смерти первенцев ещё никто не слышал, однако на всякий случай все в городе поспешили это сделать уже на третий день кошмара.
Баттерс выгрузил на стол бутылку с купленной водой и поторопился к алтарю. Родителей не было дома уже второй день, и в любую свободную минуту Баттерс молился, чтобы они вернулись домой, чтобы все это прекратилось. Ведь это Бог все начал. Кто же ещё?

Стэн выругался, когда из кастрюли с макаронами на него выпрыгнула огромная пупырчатая жаба. Она коснулась его руки вскользь, шлепаясь на ковер, и его просто передернуло от омерзения. Еда была безнадежно испорчена – белые ракушки макарон были склеены желтой слизью, в которой бодренько копошились головастики.
Стэн бы выкинул это на улицу вместе с кастрюлей, но не решался высунуться туда – все окна дома были облеплены разбившимися о стекла мошками и мухами. Там на улице они вились ураганом, и от насекомого гула казалось, будто над домом висит НЛО. У Стэна от этого звука все внутри начинало вибрировать.
-Такими темпами, у нас скоро и есть будет нечего,- сказал он, замирая на пороге гостиной.
Шелли со злобным бормотанием сгоняла жаб с кровати, те грузно плюхались на ковер. Стэн с досадой потянулся за ножом. Кастрюля теперь вполне могла сойти за сачок. Дохлых жаб они сгружали в вырытую яму в подвале.
-Пока всего хватает, не вздумай высунуться на улицу, придурок,- отозвалась сестра.- Этот жирный ублюдок тебя первого и прикончит, он только этого и ждет.
-А что будет, когда вода закончится? Я разлили её по бутылкам, но боюсь, что в любой момент обнаружу в них эту гребанную икру…
-Твой Кайл принесет, он же обещал.
Стэн кивнул и принялся за охоту. В конце концов, Кайл всегда выполнял свои обещания.

Кайл вышел на улицу, сутулясь и пряча лицо в воротник. Ему казалось, что в любой момент на него могут со всех сторон наброситься люди и начать кидать камнями. После того, как город попытался выгнать всех евреев за городскую черту, вынуждая их совершить заветный «исход», он уже ожидал от них чего угодно.
Но опасался он зря, улицы были пусты. Вдалеке виднелась зона в воцарившимся мраком. Хотя, возможно, эта стена темноты просто отодвигалась, когда Кайл подходил к ней. Он видел раздавленные кляксы саранчи, видел издохших собак и кошек, видел лежащих неподвижно людей, покрытых язвами – но сами казни, о которых все говорили, как будто расступались перед ним.
Кайл шел медленно и неуверенно, на каждом шагу испытывая желание повернуть назад. Его вело острое чувство вины, которое невероятно раздражало, потому что его вины здесь на самом деле не было. Он вообще никоим образом с этим не связан, он ничем таким не провоцировал их появление… И все-таки он шел, потому что только его какое-то решение или действие могло что-то поменять и кого-то спасти.
Яркий, как елка, зеленый дом показался впереди. За ним лениво шевелилось огромное туловище питомца Картмана. От звуков, которые издавал монстр во сне, у Кайла дрожали колени, и на лбу выступал холодный пот.
Он прошел по газону, единственному, оставшемуся зеленым на этой улице, поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Дверь открылась не сразу, Кайл ещё успел постоять на крыльце и полюбоваться издалека на гигантский рой мух.
-Вы только посмотрите, кто к нам пришел!- воскликнул Картман, соизволив наконец выйти к гостю и оглядывая его с улыбкой.- Проходи-проходи, чаю попьем…
-Нет, давай здесь поговорим,- отрезал Кайл, засовывая руки в карманы и упорно глядя в сторону.
-Кайл, не злоупотребляй моим к тебе особых расположением, по крайней мере, таким образом. Я ведь могу и разозлиться,- Картман пошире открыл двери, и Кайл, помедлив, все же вошел, стараясь отодвинуться при этом как можно дальше от жиртреста.- Проходи на кухню.
Оказавшись за столом, Кайл поклялся себе, что в дальнейшем он будет стоять на своем тверже и на угрозы этого мудака не поддастся.
-Я теряюсь в догадках, что же могло привести тебя ко мне,- цинично начал Картман, усаживаясь напротив и разливая чай из заварника в приготовленные чашки.
-Я не собираюсь играть с тобой в психологические диалоги,- процедил Кайл.- И чаем своим подавись, пожалуйста. Я пришел узнать, как это прекратить. Это ты сделал или твое чудовище, которые спит на заднем дворе?
-Как же ты не понимаешь, глупый Кайл, что все происходящее носит абсолютно другой характер?- поцокал языком Картман, придвигая к нему чашку.- Ты знаешь, как называется то, что творится на улице?
Кайл промолчал, поджимая губы, стараясь удержаться, чтобы не врезать Картману по физиономии.
-Это десять казней египетских, дорогой мой Кайл. Ты же у нас умный, все это читал и все знаешь.
-Я тебя не об этом спрашивал.
-Конечно об этом. Я и отвечаю на твой вопрос. Это кара Господня, и соответственно все это сделал Бог, понимаешь? Тебя должно интересовать, что хочет Бог для того, чтобы все это прекратилось.
-Ну, и чего же он хочет? А нет, подожди. Он же хочет, чтобы фараон отпустил евреев? Ты же у нас тут теперь всем заправляешь,- Кайл подался вперед, не сдерживая ехидный тон,- так отпусти нас. Разыграем сценарий, как в Библии – хочешь? Мы соберем все свои вещи и уйдем в поисках Ханаана, а ты все прекратишь. Богу же нужен «исход» евреев, правильно?
-Вы ведь уже это пробовали. По-моему казни стали ещё хуже, разве нет?- улыбаясь, ответил Кайртман, поднося чашку ко рту.
Кайл промолчал, барабаня пальцами по столу.
-Так что, получается, что Бог на этот раз хочет чего-то другого,- продолжил жиртрест, наблюдая за нервными движениями пальцев Кайла.- Сказать чего именно?
Кайл изобразил заинтересованность, хотя глубоко внутри он знал, что не хочет этого слышать.
-Он хочет, чтобы евреи снизошли до моего члена. А именно один еврей. Чтобы этот еврей перестал строить из себя недотрогу и осознал наконец свой долг перед городом. Ты же все прекрасно понимаешь, Кайл. Ты мог бы прийти ко мне в первый же день и все прекратить. Предотвратить все эти смерти и разрушения. Но нет, ты у нас весь такой гордый… Но я добр и готов простить тебя, если ты сейчас же полезешь под стол и отсосешь у меня. А потом пойдешь наверх, разденешься, и как послушная девочка ляжешь в койку, и будешь сиять от счастья, что тебя столь благосклонно трахаю я.
-Ты, скотина жирная, не имеешь права делать меня виноватым!- Кайл вскочил и пнул стол так, что чай расплескался по всей поверхности.- Я не несу никакой ответственности за то, что происходит там! И я не собираюсь за всех отдуваться!
-Кайл, ты играешь жизнями людей, ты в курсе? Где же твоя совесть?- поинтересовался Кайртман, ухмыляясь и глядя на него снизу вверх.
-Пошел ты! Это ты ими играешь! И знаешь что? Можешь смело посылать все свои язвы и всю свою саранчу на меня, потому что я скорее сдохну, чем позволю всему быть, как тебе хочется! Ты все равно будешь и будешь убивать, урод последний, даже если я пересплю с тобой! И в любое время получишь все, что захочешь, со своим сраным осьминогом – но я сделаю все, чтобы хоть что-то тебе не досталось, понял?
-Ладно, Кайл, в любом случае, когда передумаешь, ты знаешь, где меня найти… Что там у нас ещё не случалось по сценарию? Казнь первенцев?
-Все покрасили косяки, режиссер херов.
-Ну что ж, в таком случае мне придется немного отступить от сценария. Ангел Смерти зайдет во все покрашенные двери. Забавно же, я заметил, что в вашем доме дверь чистая…
Кайл бросил на него полный омерзения взгляд и вышел из кухни.

Венди медленно брела по улице, вяло отгоняя от себя мошкару. Что-то копошилось у неё в ухе. С отстраненным ужасом она думала, что это какая-то муха откладывает яйца, но сил вынимать её оттуда не было. Она с трудом моргала, потому что ресницы её склеились от крови или гноя. Тело зудело, и состояло из сплошной боли – одежда терлась о нарывы, и Венди пока удавалось поддерживать себя в вертикальном положении мыслью о том, что это не её тело, и все это происходит не с ней.
Она помнила, куда шла, до того, как встретила Кенни. Из-за Кенни она забыла. Тот был очень бледным, и сбивчиво говорил что-то о том, что нужно идти к Картману. Что он отвлечет Ктулху, а она убьет жиртреста. Он даже совал ей в руку взятый откуда-то пистолет. Но потом Кенни согнулся, застонав от боли. Венди слишком хорошо запомнила, как изо рта у него посыпались черви, а потом он лопнул. И эти маленькие белые штучки вывалились у него из живота – целая куча. Они шевелились, пульсировали и сокращались, раскатываясь по асфальту. Это было ужасно. И хорошо - потому что идти к Картману уже было не нужно. Ведь она собиралась куда-то в другое место… К кому-то… В ухе стрельнуло болью.
Впереди показалось оранжевое пятно. Оно приближалось и вскоре стало Кайлом.
Кайл остановился перед ней и смотрел на неё, ничего не говоря. Венди тоже молчала. Кайл казался ей очень красивым. Потому что последним, из того, что она видела человеческого, было её собственное лицо в зеркале – и оно было похоже на хэллоуинскую маску из-за разъевших кожу язв. А лицо Кайла было чистым, как и раньше. Потому что евреев эти казни не касались. Венди помнила это давно, но сейчас это все стремительно забывалось. Возможно, в её мозгу тоже поселился кто-то... кто ел воспоминания и мысли. И серое вещество. И белое. И красное…
Губы Кайла скривились, и Венди поняла, что это не от ужаса – наверное, Кайл собирался плакать. Он сделал шаг к ней и крепко прижал её к себе.
И то, что случилось потом, было самой восхитительной минутой её жизни. Потому что от тепла Кайла, от того, что он обнял её и прижал к себе, вся эта грязь покатилась прочь, вниз по коже, в землю, капая с волос, вываливаясь изо рта и ноздрей. Она заморгала абсолютно чистыми глазами, вдохнула запах и поняла, что больше не гниет заживо. Она вцепилась в куртку Кайла и подумала, что ни за что его теперь не отпустит.
И мошек тоже не было поблизости – перед Кайлом они расступились.

-Вот держи. Я полагаю, пяти долларов должно хватить.
-Да мне без разницы. Оно же просто символически должно быть,- Кайл ответил рассеянно, оглядываясь в окно, за которым царила беспросветная тьма.
На часах значилось только пять часов вечера.
Крейг усадил Твика на стул рядом с собой, налил тому в чашку с кофе кипятка.
-Я привез несколько канистр, они у меня в машине,- пояснил Крейг.- Я просто пока не понял, как эта система с оплатой воды работает.
-Я тоже не понял, если тебя это утешит. Но раз так надо…- Кайл со вздохом положил мятую бумажку в карман.
-Мой отец отравился водой, так что я бы не хотел рисковать,- Крейг покосился на Твика, который аутично таращился в свою кружку.- А в магазине к твоим родителям такая очередь - я подумал, что у тебя будет быстрее.
-Без проблем, обращайся.
Кайл чувствовал себя неловко от того, что Крейг смотрит на него. Он не мог сказать точно, но кажется, в его взгляде была укоризна. Кайл боялся каждого момента, когда тот открывал рот, потому что он мог сказать что-нибудь такое вслух. Что-нибудь, имеющее пугающе здравый смысл. Кайл повторял про себя, что не виноват, что все должны идти к Картману, а не к нему. А в соседней комнате спала до смерти уставшая Венди, которая не захотела от него никуда уходить, и рыдала, чтобы тот позволил ей пожить у него.
-Ты ходил к нему?
Кайл захотел встать и попросить, чтобы Крейг ушел. Чтобы тот сам сходил пососать Картману яйца.
-Да, ходил,- он ответил более резко, чем хотелось бы.
-Ты должен согласиться. Я вполне представляю, что он мог от тебя требовать.
-Тебе легко говорить…
-У меня умер отец. Сестра не может шевелиться, потому что каждое движение для неё болезненно, она вся покрыта язвами. Хотя ей всего тринадцать лет. Мне не особо легко. Потому что когда я выйду, меня начнут жрать мухи, а тебя нет.
-Почему ты не пойдешь сам к нему и не скажешь?
-Потому что он больной. А ты нет. Ты достаточно трезвомыслящий и понимаешь, что я прав. А кроме вас двоих вряд ли кто-то ещё может что-то поменять.
Кайл посмотрел на Твика, который медленно мешал ложкой свой кофе, он молчал, но определенно вслушивался в разговор. Кайл подумал, что это, наверное, очень хорошо чувствовать, что Крейг твой союзник, и не хмырь, который сейчас пялится на тебя своим каменным взглядом и ждет, что ты с ним согласишься. Потому что под таким взглядом невозможно не согласится.
Кайл вообразил себя идущим к Картману сквозь эту расступающуюся перед ним тьму. Вообразил Картмана, открывающего ему двери, вообразил эту мерзкую улыбку…
-Крейг, а что бы ты делал на моем месте? Представь, что тебе сейчас уже не надо меня уговаривать,- спросил он, стараясь, чтобы в голосе было как можно меньше враждебности.- Ты бы так сразу и пошел?
Твик заинтересованно скосил глаза на своего спутника. Тот помолчал и сказал:
-Я бы на твоем месте с самого начала не нарывался и не трогал его, как это делал ты. Поэтому я сейчас на своем месте, а ты на своем.
Кайл подумал, что даже «сам виноват» не звучало бы хуже. Что очень здорово бы было сейчас врезать Крейгу за то, что он говорит подобное так просто. И как это ни обидно – врезать за то, что он сказал правду.
И в то же время он смотрел на этих двоих и понимал, что если он не послушается, то Твик и Крейг завтра утром не проснутся. Потому что они первенцы в своих семьях.
Кайл поднялся из-за стола и, прежде чем уйти в комнату к Венди, сказал:
-Можешь набрать из крана. Или из шланга на заднем дворе. Но поверь, при любом раскладе вода – это последнее, что будет волновать тебя завтра.

Для собственного утешения Кайл перечислял про себя всех своих знакомых-первенцев, и уверял себя, что сейчас он просто спасает их. Он торопился, потому что время утекало, он торчал дома до последнего, надеясь, вероятно, на какое-то чудо. Чуда не произошло. Хотя с неба и в самом деле пошел огненный дождь, но Кайл ожидал чего-то более спасительного.
Ветер гнал перед ним пыль, шелуху полинявшей саранчи, дохлых мух и клочья шерсти. Со всех сторон дорогу ему освещали занявшиеся от огненных капель дома. Их тушили вяло – некому было тушить, и нечем. Из шлангов капризно с перерывами лилась густая красная вода.
Кайл не знал, когда именно пойдет на свою жатву Ангел Смерти, но он надеялся, что его собственное малодушие не испортило все настолько, чтобы так жутко опоздать.
Он пересек зеленый газон. И постарался не оглядываться, чтобы не ненавидеть город и не винить его в том, что все так получается. Он нащупал кнопку звонка и машинально пригладил волосы. Самым мерзким наверняка будет какое-нибудь заявление жирного о том, что раз уж Кайл отказывался от всех предыдущих любезных приглашений, то сейчас ему придется совершить вдобавок ещё что-нибудь эдакое отвратительное.
-Пришел-таки? Или ты опять побеседовать?- Картман в последнее время всегда был благодушно настроен. Ещё бы.
-Я и шагу внутрь не ступлю, пока ты не отменишь все так, чтобы я видел,- Кайл демонстративно развернулся и оперся спиной о косяк, всем своим видом намекая, что готов наблюдать.
-Хорошо, жид,- услышал он у себя над ухом.- Только ты учти, что я в любой момент смогу возобновить, если мне не понравится то, как ты себя ведешь.
Кайл промолчал.
-Эй, Ктулху! Мы сворачиваемся, можешь все собрать.
За домом скрипуче зашевелилось огромная туша, она шумно дохнула и начала со свистом втягивать в себя воздух. Кайл замер в оцепенении, когда в их сторону длинными смазанными потоками полетели роящиеся мухи, крутящиеся в воздухе жабы, кипящие облака с огнем, дымка беспросветной тьмы, и прочие мерзости, окутавшие город. Все эти ужасы приближались тучей, и Кайл почти обрадовался, когда рука Картмана схватила его за шиворот и втащила внутрь.
-Ну вот, ты всех спас, Кайл, видишь, какой ты молодец? Продолжай в том же духе. И для начала, поцелуй меня.
Кайл оглянулся в последний раз на двор, над которым нависла жуткая тень, потянулся губами к оскалившемуся перед ним чудовищу, и дверь захлопнулась, погружая их обоих во тьму. На дом с сатанинским гулом обрушилась буря из скверны, втягиваемая в себя Ктулху.

Когда Картман вышел во двор покурить, там царила глубокая ночь. Улицы были завалены мусором, и, несмотря на поздний час, в городе царило оживление – люди приводили в порядок свои дома, подсчитывали убытки и погибших, делились впечатлениями и боязливо озирались на стоящий посреди всего этого хаоса зеленый дом.
Картман наблюдал за всем этим, ощущая себя глубоко умиротворенным – жизнь шла своим чередом. Таким чередом, который его полностью устраивал.
Ктулху сидел рядом и играл с мистером Китти, Картман давно понял, что тот испытывает необъяснимую любовь к кошачьему племени.
-Ну что ж, «десять казней» мне вполне понравились,- сообщил он монстру, который благосклонно слушал его вполуха. Затушив сигарету о стену, он добавил: - Завтра, когда я проснусь, поедем в Израиль. Хочу поиграть там в «Третий рейх». Разумеется, Кайла мы возьмем с собой – взбодрим его генетическую память.
Ктулху рассеянно ухнул что-то. Картман улыбнулся, понимая, что в разгар игры с кошкой на более пространный диалог это создание не вытянуть.
-Спокойной ночи, Ктулху. Я к себе. Надеюсь, он там уже успел наплакаться.
Махнув чудовищу рукой, Картман скрылся в доме. Мир ещё какое-то время мог спать спокойно.

Фэндом: Саус Парк
Рейтинг: G.
Пэйринг: Стэн/Венди/Кайл, и вскользь, но все же кайман.
Предупреждения: гет же.
Размер: 1292 слова.
Саммари (оно же заявка): Венди/Кайл. Кто-то разносит слух о том, что Стэн и Кайл спят друг с другом, и Венди загорается идеей отомстить. Попытка принуждения и пыток, результат - на откуп автора.

тыц

-Таким образом, попытки креационистов оспорить теорию Дарвина терпят крах на основе бездоказательности содержания своих гипотез,- Кайл переключает проектор на финальный слайд с гордостью, граничащей с самодовольством.
Венди всегда ловит себя на мысли, что его доклады увлекают безупречной структурой и четкой логикой повествования – другие работы на фоне его выглядят жалкими потугами. Стэн постоянно считывает все с листочка, абсолютно не ориентируясь в материале, Клайд убивает своей примитивностью, Бебе вставляет жаргонные словечки, предпочитая слэнг научным терминам или выкладкам, Крейг и двух слов связать не может, а после просьб учителя развить свою мысль, молчит, как на допросе, Баттерс заикается и жутко боится выступлений. Кайл – это пиршество для познавательных потребностей любого интеллектуально развитого человека. Хотя, доклады Картмана ей втайне тоже нравятся – если он снисходит до того, чтобы их приготовить. Он никогда не смотрит в листок, а если и смотрит – то там ничего не написано, этот лист он берет для веса и солидности, потому что ему никогда не надо лезть за словом в карман, и он может выдать такое сообщение, которое ни в жизнь не сможет воспроизвести никто другой даже после месяца подготовки. Нельзя подготовить фанатичный блеск в глазах, интуитивные драматические паузы, твердолобую убежденность и придыхание вдохновения.
Картман подготовил уже третий за этот месяц доклад о том, что Кайл и Стэн педики. Безусловно, он просто клоун с какими-то нездоровыми фиксациями. Однако речи его медом вливаются в уши. Каким-то образом Картман умеет угадывать, что именно от него хотят услышать.

Слухами полнится школа, и Кайл уже дважды подрался с Картманом. Косые взгляды и пересуды, все эти сочувственные вздохи – Венди смотрит на них, как на стадо овец. Серый поток сплошных недоумков, бегущий за дудочкой Картмана.
Стэн и Кайл идут домой вместе и плевать они хотели на усугубление ситуации. Стэн опять отказался провести вечер вместе, потому что у него с Кайлом совместная лабораторная работа. Скорее всего, эта лабораторная заключается в просиживании нескольких часов за очередной видеоигрой. Или, если верить словам Эрика, в изучении разных поз гейской Камасутры.
Венди идет домой одна, подбивая сапожками окаменелые комочки снега. Она думает, что Кайл состоит сплошь из гладких линий и ярких черт. Он вливается в поле зрения, как что-то приятное и естественное. Если у него что-то спросить, он поворачивается, и выражение внимания на его лице хочется наблюдать бесконечно. С ним легко иметь дело, и если дать ему поручение, то можно сразу ставить галочку «выполнено».
Естественно, как можно не предпочесть его ей? Будь на месте Стэна кто угодно… Все это действительно можно понять. Может, Кайл и не виноват, что так получается – он такой, какой есть, и…

-Ты посмотри на эту еврейскую морду – он отлично знает чего хочет. Просто всегда умеет состроить правильное лицо,- говорит Картман, и Венди не понимает, почему эти слова достаются ей.
-И это должно быть обидно, правда, Венди?- Картман смотрит на неё, изучая и прощупывая. У Картмана все схвачено и все приведено в систему – пусть он и редкостный придурок, но он с удивительной легкостью складывает замечательные паззлы из людей.
-Ты о чем?
-Я о невинной физиономии Кайла.

Венди думает, что научиться талантам Картмана невозможно – для этого нужна внутренняя червоточина. А вот научиться талантам Кайла определенно можно, в чем она преуспевает, но стать Кайлом она никогда не сможет. И, может быть, Стэн никогда не посмотрит на неё так же. А разве он как-то смотрит на Кайла? Определенно, ему доступно какое-то редкостное удовольствие, и это все нельзя оставлять безнаказанным. Никто не смеет так с ней поступать, и Кайл свое получит. Тем более, если этот беспечный вид и впрямь напускной.

-Кайл, сколько литров воды нужно, чтобы наполнить ванную?- Венди смотрит на него почти нежно.
- Хоть убей, получается 340. Кажется, в задачнике ошибка,- отвечает он, оборачиваясь – у него складка между бровей, и выражение внимания на его лице хочется запечатлеть на пленку.

У Стэна нет времени, чтобы прогуляться вечером вместе к мэрии, где стоит елка. Вчера у него не было времени, чтобы пойти вместе в библиотеку. За день до этого, они не смогли даже созвониться. На выходных у него были дела в штате Алабама – их с Кайлом забрало ФБР на вертолетах.
Венди внимательно наблюдает, и просто не может поверить: как все это получается у Кайла? Они так легко идут вместе из школы, пихая друг друга в сугробы и широко улыбаясь.
-Кайл приглашает Стэна к себе на выходные, у них какой-то блядоебский еврейский праздник,- вкрадчиво шепчет голос Картмана.- Праздник лишения девственности необрезанных гоев, несомненно.

-Мальчег, скажи, сколько литр вада нужно, чтобы наполнить ванная?- на ломанном английском говорит бородач, сжимая грязной рукой рыжие вихры на затылки парня.
Кайл смотрит в зеркало перед собой, и на лице его то самое выражение, которое должно быть у статуй ангелов в католических соборах. За такие глаза можно рвануть в Алабаму или не пойти с девушкой к мэрии и рождественской елке. И при этом Кайл знает законы Ньютона, хромосомную теорию наследственности и атомную массу водорода.
-Триста сорок,- шепотом говорит он и успевает вдохнуть, прежде чем его окунают в холодную воду.
-Ты прекратить то, что ты делать,- говорит бородач, возвращая Кайла в вертикальное положение.
Парень жадно дышит, смаргивая текущую с волос воду – мокрые и потемневшие, вьющиеся пряди теперь такого необычного цвета, что кажутся крашенными.
-Что прекратить?- хрипло спрашивает он.- Это жиртрест так херней страдает?
Бородач снова опускает его во воду – в полную до краев ванну. Вода плещется на белый кафель, течет строго по геометрическим линиям узора.
Наемник оглядывается, и Венди высовывается в дверной проем – она делает неопределенный знак рукой и, надевая черные очки, уходит. Почему-то ей неожиданно тепло от того, что Кайл решил, что это привет от Картмана. Объективно, никто не без червоточины.

-Стэн, ну пожалуйста… У меня такое ощущение, что ты отдаляешься от меня,- Венди молит его искренне, сейчас больше всего на свете она хочет, чтобы он пошел к ней, а не к Кайлу. Чтобы он оставил, наконец, Кайла в покое.
-Венди, ну пойми же – нам уже в пятницу сдавать проект, да я бы с радостью, но не могу!
Венди остается смотреть на его спину. Стэн выползает из её поля зрения. И вряд ли он может сразу сказать, кто был первым президентом от Республиканской партии США. В его решении в ванной было 165 литров, потому что так сказали ответы на последней странице.

-Кайл, ты должен перестать быть таким педиком.
-Ты мне сейчас руку сломаешь!
-Кайл, я серьёзно.
-Да когда же ты от меня, наконец, отцепишься?!- Кайл дергается из захвата, очутившись в таком положении исключительно от эффекта неожиданности.
-Я? Я тебя даже не трогаю, еврей. Это Венди меня попросила.
Венди отрывается от копошения в своем шкафчике, одаривает Картмана снисходительным взглядом и, поджав губы, уходит в класс. Кажется, Картман слишком хорош в таких вещах, чтобы воспринять слова «Почему бы тебе самому это ему не растолковать?» как невинное замечание.

Впрочем Картман уже не нужен. Как и Саид, который остается в списке её контактов с четвертого класса – когда ей понадобилась помощь в устранении новой учительницы.
Саид не нужен ровно с тех пор, как получил деньги и закрыл дверь очередной ракеты с координатами, рассчитанными на солнце.
Венди считает, что при уборке мусора нужно идти традиционными путями, а он ей действительно мешал. Он был просто как кость в горле, разве нет?
Стоя морозным солнечным утром возле мэрии и кроша булку для голубей, она смотрит на часы и достает из сумочки прибор для наблюдения за солнечными затмениями.

-Нет, я не видела Стэна в последние несколько дней. Я уже две недели не могла его хоть куда-нибудь вытащить.
-Странно, может он заболел.
-Не знаю, с тех пор как мы расстались, я ему не звонила.
-Я не знал. Сочувствую.
-Не нужно,- Венди улыбается и ловит взгляд собеседника, тот явно собирается уйти.
-Если тебе понадобиться помощь с проектом по биологии, а Стэн не сможет, обращайся ко мне. По-моему, мы хорошо сработаемся,- говорит она с тщательно рассчитанным дружелюбием.
На лице Кайла появляется то самое восхитительное выражение внимания, сосредоточенного только на ней.
-Ладно,- пожимает плечами он и улыбается.
Он вытекает из поля зрения как патока. Где-то в потоке учеников, непрерывно двигающихся вокруг, стоит Картман и смотрит на них.